Подари мне себя - стр. 38

Он красивый.

Нет. Нет. И ещё раз нет. Я должна выбросить его из своей головы. Думать только о работе, которая для меня намного важнее.

Только подхожу к двери, как позади себя слышу голос.

— Ты очень красивая...

А меня от этих слов простреливает пониманием. Замираю. Как и рука, что потянулась к ручке двери.

Свободин это сказал, или же мне только послышалось? Показалось?

Его слова. Он говорил мне те же слова, что и тогда в лифте. Так и зависаю. Не могу с места сдвинуться, чтобы наконец уйти из этой палаты и больше сюда не приходить. Но не могу и развернуться, чтобы посмотреть в его глаза ещё раз. Глубокая синева.

И в этот самый момент дверь в палату к Егору Свободину резко распахивается, отчего я отскакиваю назад, чтобы меня не ударило дверью по лбу. На пороге я вижу Шестинского Германа Витальевича. А за его спиной суетится и выглядывает Дашка Крылова.

15. Глава 12

Соня

Шестинский смотрит на меня, и выражение его лица меняется – секунду назад он выглядел растерянным, не ожидая встретить меня здесь, но сейчас он всё больше хмурится, становится жёстким. По коже пробегают неприятные мурашки, и я понимаю, что ничего хорошего мне ждать не остаётся.

Хочется рефлекторно поёжиться, обнять себя руками, дабы отгородиться от этого человека как можно дальше.

Никогда этот мужчина мне не нравился. А последние месяцы, когда он особо пристально начал обращать на меня внимание, и все эти его дежурства, что он мне назначал, ещё больше отталкивали от этого человека.

— Ярославская! — грубый недовольный голос завотделением разрезал затянувшуюся тишину между нами.

Я вздрогнула, и тут захотелось сжаться в колючий клубок, ощетиниться, как ёжик, чтобы он не подходил ко мне. Но я тут же выпрямилась, не позволяя увидеть все мои чувства – причём далеко не приятные – к этому человеку.

Потому что знала: если дам слабину, и он это увидит, то ничем хорошим это не закончится. Поэтому я должна невозмутимо выстоять перед ним.

Тем более рядом находится Даша. Да и Егор Свободин смотрит – чувствую его пристальный, довольный и даже какой-то злой взгляд на себе. Именно это тут же отрезвляет меня.

Не хочу, чтобы все видели моей слабости. И особенно не хочу, чтобы видел Егор. Хоть и последняя его реакция на меня царапнула по сердцу.

— Да, Герман Витальевич, — говорю спокойно и непринуждённо.

— Что вы здесь делаете? — он говорит уже спокойнее, но я уже достаточно изучила этого человека, чтобы заметить в голосе ярость и недовольство, хоть зав и старается их замаскировать. Но тот, кто знает его не один месяц, тот может разобрать весь этот его тон. — В это время вы должны быть у своего пациента, но никак не здесь.