Под теми же звездами - стр. 83
– Ах, нам здесь так скучно с братом, так скучно, вы себе представить не можете! Ну, да и посудите сами: какое здесь общество? Разве здесь есть какие-нибудь запросы? Разве тут можно жить культурной жизнью?
Жена Шпилькина отчасти с завистью, отчасти с робостью поглядывала на свою собеседницу и нерешительно отвечала:
– Как бы вам сказать? Я не говорю, конечно, за общество. Общество трудно найти, чтобы оно было с образованием. Наш город, так сказать, коммерческий, здесь нет петербургского шику. Зато друзей можно найти; есть до кого пойти себе в гости поболтать. А Петербург – это, наверно, какой-то лаборант, в котором можно прямо заблудиться новому человеку! Я так думаю.
– А вы бывали в Петербурге? – снисходительно спросила Анна Львовна, улыбаясь на ошибку г-жи Шпилькиной-Иголкиной, сказавшей вместо «лабиринт!» – «лаборант».
– Ах нет, не бывала, да и не скучаю за этим! – воскликнула Шпилькина. – Я ведь привыкла к нашему городу, скажу вам откровенно. Улицы у нас такие чистенькие, широкие, прямые: возьми, да гуляй себе. А потом квартиры все-таки хорошие и не такие дорогие, как в Петербурге: за пятьдесят рублей вы сможете иметь четыре комнаты с антресолями для прислуги, с кладовкой, с ванной и удобствами. Разве это так дорого?
В это время в другом углу гостиной неутомимый Петр Леонидович загнал к самой стене Никитина и, держа его за пуговицу пиджака, чтобы тот внимательнее относился к его словам, говорил:
– По-моему, социология великая наука, Сергей Егорович. Она, правда, не разработана, но тем более интересно ею заниматься. И знаете, к чему я пришел? – вдруг загадочно повысил голос Петр Леонидович, беря Никитина другой рукой уже за другую пуговицу, – я пришел к тому заключению, что социологию нельзя изучать без психологии, психологию – без физиологии, физиологию без физики и химии, а физику и химию без математики. Таким образом я решил, прежде чем приниматься за социологию, заняться математикой. И я уже кое-что сделал для того, чтобы трактовать социологические законы математическими формулами. Вот, например…
– Вы наверно хотите сказать про формулу человеческого зла? – спросил сидевший сбоку Коренев, посмотрев с легкой усмешкой на находившуюся напротив у дивана Нину Алексеевну: – это мы уже слышали от вас, право.
– Да? Слышали? – обрадовался Петр Леонидович, – да, да, вспоминаю. Я вам, кажется, говорил про это два месяца тому назад. Но, видите ли, тогда моя формула была еще совершенно необработанной: то, что стояло у меня тогда в числителе, как оказалось впоследствии, должно было находиться в знаменателе… Вот я вам и напомню…