Под солнцем и богом - стр. 69
– Похоже, кроме Мориса, в доме никого, – сообщил Франк, подойдя к Иоганну вплотную.
– Похоже или точно?
– Забравшись внутрь, узнаем. Одну створку поддеть – на раз. Ждем, когда заснет? Завалится, как пить дать…
– Где ждать прикажешь? Сидя на крыльце или слоняясь по городу, где белых на перечет? Каракатица долбанная… Машину из-за него кинули, гиппопотам без лап! Вот что: дуй обратно и пригони авто. Я же к портье, размусоливать нечего! Так и быть подменю, коль химии промеж вас не вышло… – распределял обязанности Иоганн, но вдруг спохватился: – Да, какая створка?
– В последнем окне левая. Дерево там к месту – прикрывает. Делать что, когда вернусь? – уточнил Франк.
– Понадобишься – дам знать. Явится кто, погуди два раза, короткими, – подвел черту Иоганн.
– Шмотки на стене, по виду – женские, детского ничего…
– Ну-ну… – Оглядев напарника с головы до головы до пят, Иоганн двинулся за дом.
Морис в душевой услышал, как на кухне нечто опрокинулось, и по квартире, судя по звукам, раскатились яблоки, его любимое лакомство. За сутки он поглощал их несколько килограмм, вынуждая мать каждое утро ходить на рынок. К другим же фруктам – полное равнодушие.
Портье сморщился, но не от разочарования, что яблоки помялись и потеряли товарный вид, – ему стало жаль маму. Горькая досада растеклась по телу, замарав облегчение, наступившее после водной процедуры.
Морис отодвинул занавеску и едва протиснул свою махину телес через узкий проход, который давно следовало расширить. Душевую оборудовали, когда он весил на полцентнера меньше. Ступив в прихожую, он изумился огромному пунцовому яблоку, немыслимо как закатившемуся сюда из кухни.
– Мучаешь себя зачем? – подал голос Морис, держась за стену, дабы не поскользнуться. – На рынок можем же ходить вместе… Не нагружала бы себя так… Теперь яблоки – как собрать? Ведь знаешь, помочь тебе не могу, давно уже… Только и думаю о твоем радикулите… Мама-мама, послушала бы когда… Все, к врачу! Поем только, довольно отговорок.
Пол на кухне усыпан фруктами, и портье вновь подивился, как красное яблоко докатилось до душа.
Входная дверь заперта, хотя привычного хлопка он не слышал: возвращаясь с рынка, мама от усталости хлопала дверью пуще обычного. Но мамы ни на кухне, ни в обеих комнатах нет – он дважды осмотрелся. Может, зашла в чулан? Вряд ли… В доме-то тихо, а малейшее движение мамы, пожилой тучной женщины, сопровождалось, как минимум, сопением.
Разумеется, мама могла выйти во двор – занести оставленную на крыльце часть покупок. Но в таких случаях дверь не закрывала. Да и обе котомки на виду. Одна на кухонном столе, не опорожненная, другая – валяется на полу рядом.