Под сенью эпохи и другие игры в первом лице - стр. 16

Я склонна доверять разного рода феноменам. Судьба всегда индивидуальна, даже если люди находятся в одинаковом положении.

И как мы, прощая родителям недостатки, помним о них лучшее, так и я, советское дитя, несу в себе светлое детство и юность, не омрачённые взрослым опытом.

Это была жизнь наших родителей. В то время мы неизбежно оказывались их и её отголоском.

В начале девятого класса мы выходили из школы после уроков, останавливались у киоска «Мороженое», у которого наши дороги расходились в разные стороны, и задерживались из-за разговора, похожего на спор.

После продолжительных осенних дождей у киоска разливалась непроходимая лужа, затопляющая улицу от тротуара до тротуара, и папа, отправляясь на автобус, надолго останавливался перед ней в раздумье, после чего сердито шёл вброд, обняв свой чёрный пузатый портфель, в котором вёз том античной истории, учебник французского языка и амбарную книгу для записи стихов и мыслей в автобусе, везущем его по делам. Никита случайно наблюдал за ним от киоска и со смехом комментировал мне папино классическое для гения поведение.

Стояла поздняя осень 1969 года, мы в пальто, и послеполуденное солнце характерно золотило лица, волосы, паутину и грело плечи.

Одноклассница Ира из семьи военного, Витя из семьи инженеров-речников, Никита из семьи технической интеллигенции и я из семьи журналистов-литераторов. Спорили в основном Никита с Ирой, Витя их корректировал, а я слушала. Всем по пятнадцать лет, мне скоро исполнится. Спор о системе социализма.

Кость бросил Никита, правнук дореволюционного публициста Меньшикова, на уроке литературы. Девятый класс сформировали после большого отсева выпускных восьмых. Район строился, и в школу пришло много новеньких. Состав класса был заново укомплектован. Праздничное ощущение новизны привносили и новые для нас учителя. Учительницу литературы Марго в школе ценили за подготовленность и разносторонность, фамилию Сонечкиного отца из «Преступления и наказания» она произносила «Мармаладов», считалось, что с литературой нам повезло. Марго защищалась на удивление яростно:

– Культ Сталина был осуждён на ХХ съезде партии! Все злоупотребления властью и гибель невинных людей признаны преступными! Зачем же продолжать порочить весь строй? Он наносил вред нашему государству, и я считаю, очень справедливо, что его исключили из Союза Писателей!

Для меня тема была совершенно новой, мои друзья оказались более информированы.

– Мама, кто такой… Солженицкин? – спросила я дома.

– Где ты слышала это имя?! – закричала мама голосом, которым обычно меня ругала.