Под его опекой - стр. 20

– Я не разочарован, напротив. И слова имеют силу, гораздо большую, чем все привыкли считать. Вне зависимости от того, кто их произносит.

Хмыкаю, качаю головой. Невыносимо заносчивый!

– Вы неправильно меня поняли.

– Разумеется, – хмыкаю вторично.

– Я некорректно выразился, – чеканит чуть ли не по слогам. Выдерживает паузу, играя желваками, и задает, полагаю, тот самый вопрос, ради которого посадил меня в машину, придавил цветами и для надежности превысил скорость, чего не делал всю дорогу до этой минуты: – Вы знакомы с Константином Тереховым?

6. Глава 6

Оттягиваю шарф, связанный заботливыми ласковыми руками бабушки от шеи, расстегиваю верхние пуговицы на пальто, раздвигаю лацканы. Пытаюсь избавиться от ощущения прикосновения на своей коже, но, обнажая ее, отвращение лишь усиливается. К горлу подкатывает тошнота, мне не хватает кислорода, не могу сделать глубокий вдох, задыхаюсь. Хочется плакать, кричать и отбиваться, но в замкнутом пространстве машины, на скорости, я чувствую себя загнанной. Проскальзываю на сиденье, прижимаюсь к дверце, отпихиваю от себя букет, чтобы снять хотя бы тяжесть с ног.

На вопрос я ответила. Коротко и честно. Да, знакома. Смысл врать? Он спросил не просто так. Черт! Да откуда он узнал вообще?!

– Вам не нравится? – от звуков мужского голоса хочется закрыть уши ладонями, прижать к голове крепко-крепко. Сдерживаюсь с трудом, соображаю еще хуже.

– Что? – уточняю сиплым, как будто прокуренным голосом. Прочищаю горло, советую себе взять себя в руки.

– Букет. Я, признаться, довольно долго выбирал. Пионы вызывают прямую ассоциацию с Вами, но выглядят слишком романтично и нежно и не выражают благодарность как таковую. С другой стороны, я не могу преподнести Вам булыжник.

– Бу… что? – окончательно теряю нить разговора, но заметно успокаиваюсь, переключаясь на его болтовню. Что у него там за ассоциативный ряд?

– Булыжник. Не знаю почему, но за жизнь хочется отблагодарить чем-то поувесистее. Кирпич – мелковато. Вообще, я бы подарил скорее валун. Как на диких пляжах, знаете, сглаженный от воды и времени. Он даже может быть полезен, если подумать. На нем можно сидеть и смотреть в даль. Пытаться заглянуть за горизонт и предугадать, что принесет новый день.

Просто сижу и таращусь на него с приоткрытым от шока ртом. Что он несет? Вроде и не совсем бред, улавливаю и смысл, и подтекст, но к чему этот монолог?

– Так Вам нравится?

– Букет красивый. И достаточно тяжелый.

– Достаточно для чего, Вера? Чтобы чувствовать себя в ловушке? – отворачиваюсь и вцепляюсь рукой в ручку дверцы, сжимая ее до боли в пальцах. – Что он сделал? Терехов. Что?