Почти все о женщинах и немного о дельфинах (сборник) - стр. 19

– Это Гриша?

– Да. Кто это?

– Не важно, вы меня не знаете, я из Тбилиси вам звоню.

– Что случилось?

– Простите меня за эту весть – Акакий умер.

– Что! Как? Когда?

– Вчера, поздно вечером. Вы приедете?

– Конечно! Постараюсь сегодня.

– Спасибо вам.

Прямой рейс в Тбилиси теперь не такая проблема, как два года назад, когда на юбилей свадьбы Аки и Наны пришлось почти сутки добираться аж через Баку. Перед регистрацией оставалось еще время, я зашел в ирландский паб, взял кофе и полста грамм коньяку, чтобы помянуть друга. Все-таки умереть с горя по потерянной любви мог только настоящий мужик или настоящий волк – они без любимой жить не могли.

Женский голос – сначала на ровном, словно магнитная лента, стерильном и скучном русском, а потом на том языке, который в Шереметьево считают английским, – откуда-то сверху сообщил, что мой рейс задерживается. Образовалось пространство для прощания, можно было не спешить, и я, разглядывая, как за тонким стеклом покачивается тягучая темно-красная жидкость, вспоминал тот коньяк, который, кроме чачи, привозил с собой Ака и очень им гордился – в плане всего грузинского, друг мой был страшный патриот. И был прав – по цвету и по вкусу грузинское питье было совсем не хуже французского, что подавали в заведении аэропорта.

Акакий, в отношении всяких брендов-шмендов, был человеком натуральным и совершенно от них не зависел. Жизнью жил, какой хотел и какую понимал, с женщиной, которую любил, мечтал почаще встречаться с волками – остальное, в смысле быта, званий и удобств, его не интересовало.

Так жить и так чувствовать могут очень немногие.

В том театре странные актеры, немного похожие ухватками на коал, играли именно про это. Они-то знали, каково это быть особенным в нашем мире, который ценит только стандартное и признает одинаковое.

Вот за этими воспоминаниями о своем внезапно ушедшем друге я и не заметил, как в полутемном зале образовалась Оля-Оленька. Когда двинулся к бару за добавкой, вдруг углядел ее за самым дальним столиком.

– Просто чудо, что вы здесь – я только что о вас подумал.

«Правда?» – Она по-прежнему не говорила, но теперь вместо блокнота в ход пошел небольшой планшет.

– Если получу ваш номер телефона, значит, правда.

Она по-детски прыснула в ладошку, набрала цифры на экране и дописала еще: «Вы – смешной».

– Более того – я абсолютно уверен, что вы здесь из-за меня.

Она продолжала улыбаться, но теперь совсем уже не как скромная девочка – довольная вышла у нее улыбка.

«И вовсе нет – я лечу в Тбилиси, там есть доктор, который обещал меня вылечить».