Почти все о женщинах и немного о дельфинах (сборник) - стр. 14
Я долго еще бродил по соседним переулкам, пока не обнаружил вдруг совсем уж затреханное временем одноэтажное здание, в котором размещался клуб бесследно исчезнувшей во времена перестройки фабрики резинотехнических изделий. Рядом со входом, прямо на стене, висела небольшая афиша.
«РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА.
ВХОД СВОБОДНЫЙ»
Я отыскал в темном зале свободное место, устроился, и только тогда разглядел на сцене странных актеров.
Все они были из тех, кого обычно называют даунами, кого здоровые люди опасливо и брезгливо остерегаются. Мне же лично форма их головы очень нравилась, потому что напомнила дельфинью.
Спектакль был поставлен предельно лаконично – никаких исторических костюмов и декораций, всего минимум – кирпичная стена с балконом и несколько старинных стульев. Но боже мой, с каким пылом они играли, какой искренней страстью были наполнены глаза этих, совсем непохожих на героев Шекспира, людей!
Их страсть ни капельки не выглядела смешной, несмотря на не вполне внятную речь и не очень изящную пластику. Они были естественными и в сценах любви, и в гневе, и в слезах. «Наверное, это потому, – подумал я, – что они отсоединены от мира, который за стенами зала».
Когда мои глаза привыкли к полутьме зала, я разглядел у стены, в луче прожектора, женщину. Ее руки словно танцевали, следуя за текстом актеров, переводя его на язык жестов, и сразу стало понятно, почему в зале стоит такая тишина.
Вокруг меня сидели глухонемые. Но на их лицах не было скуки, недовольства или желания отвлечься – на них был нескрываемый восторг. Они были зачарованы шекспировскими стихами, которые выплывали из рук переводчика. Они аплодировали громко, после каждой сцены, и что удивительно, хлопать мои соседи начинали раньше сигнала от толмача.
Домой я уходил совершенно просветленным, все повторяя всплывшие в памяти строчки, но уже из другой трагедии:
И вдруг вспомнил школьную литераторшу, кстати, Офелию Львовну – она на «Гамлете» была просто помешана, читала из него наизусть целые страницы – а мы в школе над ней из-за этого по дурости потешались, и я тоже трусливо подхихикивал классным первачам. Оказалось, что в голове моей она кое-что полезное оставила навсегда, потому что вдруг оттуда поперли строчки, и много – может, они только ждали момента, чтобы ожить?