Почти нормальная семья - стр. 44

Однако наркотики были всего лишь одним из симптомов, и мы испытывали настоящую фрустрацию, будучи не в силах помочь дочери. Дома мы с Ульрикой ходили словно по раскаленным углям. Малейшее замечание могло вызвать настоящий взрыв. Глаза у Стеллы темнели, она кричала и швырялась вещами:

– Это моя жизнь! Не вам решать, как мне жить.

Когда становилось совсем плохо, мы не видели другого пути, кроме как запереть ее в комнате, пока она не успокоится.

Осенью вместо черных усиков на отделении детской и подростковой психиатрии появились огненно-рыжие волосы милой женщины. Она давала нам задания, которые мы должны были выполнять дома. «Инструменты», – говорила она. Нам нужны были инструменты. Но когда Стелле не удавалось добиться своего, она переворачивала весь мир вверх дном – невзирая ни на какие «инструменты».

Во время одного обследования выяснилось, что Стелла не способна контролировать свое импульсивное поведение. По словам рыжей, этот навык можно было натренировать.

Я поделился с коллегами в приходе, которые поняли и поддержали меня. С подростками нелегко. Однако я не мог не заметить в глазах некоторых из них удовлетворение, своего рода облегчение оттого, что и на моем безупречном фасаде появились трещины.

Однажды в субботу, собираясь ложиться спать, мы с Ульрикой обнаружили, что Стелла выбралась из комнаты через окно и сбежала. Я вскочил на велосипед и, к счастью, обнаружил ее довольно скоро. Она сидела на перроне вместе с десятком других подростков в дырявых джинсах и надвинутых на глаза капюшонах. В воздухе сгустился сигаретный дым, во всей этой сцене было что-то угрожающее.

– Ты пойдешь со мной домой, – сказал я.

Стелла не стала возражать. Молча сидела на багажнике всю дорогу до дому, а когда мы уже подъезжали, обхватила меня обеими руками и прижалась лбом к моей спине.

В понедельник мы получили результаты очередного анализа. Ответ был отрицательный.

Мне почудился свет в конце тоннеля.

Следующей ночью мы с Ульрикой опять сидели в разных концах дивана. Мы боролись со временем и с той раной, которая открылась в сердце нашей маленькой семьи. Воздух казался удушливым от всего того, что мы не говорили друг другу.

Мысли о Мю Сенневаль возвращались снова и снова, как непрошеные гости. Ее слова поселили в моей душе страх. Она была совершенно уверена, что в пятницу вечером видела Стеллу, потому что Стелла приходила домой к Кристоферу Ольсену не в первый раз.

Около двух Ульрика пошла за очередной бутылкой вина. На обратном пути она споткнулась и оперлась о стену.

– Может быть, нам не стоит больше пить? – сказал я.