Почти нормальная семья - стр. 43
– Это моя вина. Я слишком много работаю.
– Ничьей вины тут нет.
– Мы должны обратиться за помощью. Завтра же позвоню в отделение детской психиатрии.
– Что о нас подумают? – спросил я.
Однажды вечером на той же неделе, возвращаясь домой, я заметил Амину. Издалека узнав розовую куртку с белой оторочкой на капюшоне, я отпустил руль, чтобы помахать ей, но Амина не ответила на мое приветствие. Замедлив шаги, она в конце концов остановилась у большого электрического щита, и я понял: тут что-то не так.
Пока я приближался к ней, ее лицо становилось все более мрачным. До последнего я надеялся, что ошибся. Амина поднесла руку к щеке в тщетных попытках скрыть свою реакцию; я затормозил и наклонился вперед через раму велосипеда.
– Амина, дорогая, что случилось?
Она отвернулась.
– Ничего, – проговорила она, удаляясь от меня. – Я думала, пасторы обязаны хранить тайну.
Через две недели мы пришли на прием в отделение детской и подростковой психиатрии. К этому моменту мы уже побывали на совещании в школе – с участием директора, социального педагога, медсестры и школьного психолога. Я чувствовал себя самым бездарным родителем на свете.
Психотерапевт носил подкрученные вверх усики – настолько длинные, что они завивались на концах. Трудно было смотреть на что-то другое.
– Всегда говорю, что проблемы подросткового возраста идут из семьи, – заявил он и подался вперед, склонившись над низким круглым столом так, что его ожерелье из черного бисера заплясало в воздухе.
Как только Ульрика или я пытались изложить наш взгляд на ситуацию, он прерывал нас, поднимая ладонь.
– Мы должны смотреть на ситуацию глазами Стеллы. Что ты чувствуешь?
Стелла смотрела на свои ноги:
– Да мне плевать.
– Но Стелла… – попытались вмешаться в разговор мы с Ульрикой.
– Стоп-стоп, – сказал психотерапевт. – Она имеет право чувствовать то, что чувствует.
У меня чесались руки. Разве это моя маленькая доченька сидит тут, сложив руки на груди, с упрямым выражением лица? Это совсем другой человек, а не тот младенец с нежной кожей и ямочками на щечках, которого я когда-то прижимал к груди. Мне хотелось схватить ее за плечи и встряхнуть.
– Стелла, дорогая! – сказала Ульрика.
Мой тон всегда был строже.
– Стелла!
Но Стелла продолжала что-то бурчать себе под нос на всех встречах и беседах:
– Ничего вы не понимаете. Нет смысла объяснять. Мне плевать.
Постепенно я свыкся с тем, что произошло. Наша дочь курит марихуану – такое случается и в других семьях. Это не обязательно означает вселенскую катастрофу, как я опасался поначалу. Большинство людей, покуривавших в подростковые годы травку, становятся потом вполне успешными, добропорядочными гражданами, не страдающими наркозависимостью.