Поцелуй сына Смерти - стр. 2
Сейчас внешнее сходство Тани и моей матери скорее мешало, чем помогало, потому что каждый раз при виде её лица я снова прокручивала в голове всё то, что так отчаянно старалась отпустить. Но в общем, если не обращать внимания на эти непохожие предпочтения в проведении досуга, нам удавалось ладить и мирно уживаться под одной крышей.
А вот Танина родная дочь стала неприятным бонусом.
До тех пор, пока эта «Мисс Мира» не зазвездилась окончательно и не переехала в собственную квартиру в Питере, нам с ней приходилось делить общие квадратные метры. С шестнадцати лет она участвовала в абсолютно любых конкурсах красоты, на которые ей удавалось подать заявку, и нередко привозила домой трофеи. Мирослава действительно очень красивая – по-моему, даже слишком – но это с лихвой компенсировалось отсутствующей любовью к чистоте. Мы редко когда могли нормально поговорить – сказывались разные интересы и разные точки зрения на жизнь – и частенько ругались из-за вечного бардака.
Что касается парней... Это целая история и не совсем приятная – по крайней мере, для меня; я привела домой своего парня один-единственный раз в одиннадцатом классе, и всё закончилось тем, что уже на следующий день он звал на свидание мою двоюродную сестру – и разница в возрасте не в его пользу Сашу нисколько не смущала. С тех пор Вселенная словно начала стебаться надо мной, потому что все кавалеры, которые проявляли ко мне интерес, теряли его, стоило им только увидеть мою сестру. Сначала было обидно, но потом я смирилась с тем, что мне до скончания веков придётся жить в тени Мирославы, потому что её точно не переплюнуть. А позже, когда поступила в институт, я стала обращать внимание только на учёбу, и на личную жизнь забила окончательно.
Да и какой в этом смысл, если парня невозможно познакомить с роднёй без последствий?
Но в моей жизни было и светлое пятно – это Кира.
С Кирой Скориной мы познакомились через пару месяцев после моего совершеннолетия – когда я налетела на тяжёлую железную дверь подъезда и треснула ею входящей внутрь девушке по голове. Чувствуя вину, я продолжала извиняться перед ней до самой её квартиры, а после, прикладывая к собственной голове лёд, она полтора часа меня же отпаивала ромашкой и выслушивала жалобы на жизнь и несправедливость. Девушка вполне оправдывала свою фамилию – быстро ходила, успевала учиться и филонить и посещать несколько секций сразу; помню, как я высмеивала её быстрое остывание к очередному занятию: она могла две недели ходить в балетный класс, а на следующий день с лёгкостью променять её на художественную школу.