Поцелуй смерти - стр. 18
Когда я наконец прихожу в себя, я выпрямляюсь, вытираю слезы и принимаюсь за работу, чтобы доказать, что жизнь Флоренс была отнята не напрасно. Может, они и не хотят ужинать, но это не значит, что я позволю просто так ее выкинуть.
Что посеешь, то и пожнешь, и плевать, хотят они это есть или нет.
Глава 4
Хейзел
Этот тоскливый день наконец подходит к концу, и я выхожу из кухни через заднюю дверь; еда на завтра приготовлена. Поскольку Мерельда и ее сыновья отсутствуют в этот вечер, я хочу, насколько возможно, использовать это ничтожное количество свободного времени на себя.
Я шагаю по узкой тропинке; несмотря на прохладу дня, сквозь кроны деревьев пробиваются золотые лучики теплого вечернего солнышка. Добравшись до небольшой поляны, я улыбаюсь, глядя на отцовскую мастерскую.
Нашу мастерскую.
Она стоит пустая, ставни закрыты, а камин уже давным-давно остыл. Я даже не помню, когда была здесь в последний раз, хотя я невероятно тоскую по этому месту.
Оно единственное, куда мои новые родственники никогда не совались.
Но это и к лучшему. Вот бы они в том же духе продолжали это не делать.
Ведь, наверное, только здесь я смогу ощутить себя в безопасности, хотя бы на те несколько часов, которые у меня внезапно появились. Оглядевшись по сторонам, я опускаюсь на колени, сдвигаю с места камень, лежащий рядом, и достаю из-под него маленький золотой ключик.
Быстро вернув камень на место, спешу отпереть дверь; распахнув ее настежь, я не могу сдержать улыбку. Несмотря на темноту, я различаю пузырьки с чернилами и ощущаю запах пергамента и дерева, а также стойкий аромат дыма, масла и скипидара.
С трудом сумев зажечь несколько фонарей, я наконец закрываю дверь и глубоко вздыхаю.
Даю себе минутку, чтобы осмотреть комнату теперь, когда в ней стало гораздо светлее. Все вокруг в невероятном хаосе; безумно красивые краски и масла, привезенные из далеких городов, кисти и перья, хранящиеся в маленьких баночках – все просто валяется как попало. Повсюду разбросаны огарки свечей, капли свечного воска застыли на краях мольбертов и полках.
Но, кажется, впервые за целую вечность я чувствую себя где-то как дома.
Взгляд падает на чистый холст, уже установленный на одном из мольбертов отца. Руки так и рвутся к нему, я начинаю суетиться и дергать юбку, поэтому, дабы не порвать ее, решаю сложить ладони вместе.
У меня нет времени. Будет глупо пробовать.
Тем не менее у меня не получается полностью отговорить себя от этого дела, потому что холст будто сам меня зовет.
Как же все-таки легко огонь может вдохнуть жизнь во что угодно; в его мягком оранжевом свечении мастерская играет совершенно новыми красками. Я знаю, что это не самое лучшее освещение для рисования, но ничего, сойдет и так.