Поцелуй черной вдовы - стр. 17
– Мужественный? Хм... – Соланж проследила взгляд девушки, устремленный на всадника. – Никогда об этом не думала.
Если честно, красивый гнедой жеребец казался ей много лучше мрачного цербера, ехавшего на нем: какой изгиб шеи, какая стать, а ноги тонкие, быстрые. Нет, Сайласу Гримму, какой бы крепкой ни была его грудь и широкими плечи, ни за что не сравниться с этим животным.
Интересно, а сам он полностью человек или все-таки... перевертыш?
Этот вопрос Соланж давно занимал, но, как бы сильно она ни старалась, браслета на руке Гримма рассмотреть не смогла. Значило ли тогда, что он человек, прислуживающий изгоям?
И вот это казалось по-настоящему странным.
А Жюли между тем продолжала:
– Все правильно: вы только-только потеряли любимого мужа и на других мужчин вряд ли заглядываетесь. И все-таки, – расцвела смущенной улыбкой она, – даже вы не можете не признать, что мистер Гримм приятный мужчина!
Интересно, с какой стороны?
Соланж снова окинула всадника скептическим взглядом.
Глаза у него голубые, наверное, даже красивые, просто холодные и неприветливые, будто хозяин их постоянно не в духе. А еще наблюдают за ней по указке своего господина, ее папочки...
И стоит об этом подумать, как Сайлас Гримм превращается из привлекательного мужчины просто в Пса...
– Кхм, не замечала. Наверное, он не в моем вкусе, Жюли!
Как, впрочем, и все остальные мужчины: еще не хватало влюбиться. Мать говорила, любить без возможности прикоснуться к любимому человеку – ужасная пытка. И глаза ее делались странными в эти моменты... Кого она вспоминала тогда? Отца Соланж, наделившего дочь этим даром-проклятием? Или кого-то еще... Жаль, она не открылась ей, не рассказала о нем.
Ведь если Соланж все-таки родилась, значит, надежда была...
«Ах, мама, мама, почему даже на смертном одре ты смолчала о главном? Знала ведь, как для меня это важно».
Несмотря на апрель, погода по-прежнему не баловала теплом: после обеда зарядил мелкий, колючий дождь, но Соланж, кутаясь в плащ, все-таки не спешила забиться под тент вместе с притихшей на время Жюли. Боялась, что та опять зарядит, как тот дождь, восторгаться их спутником и ее тюремщиком по совместительству, а этого ей хотелось меньше всего.
– Заболеете, – вдруг послышался рядом с ней мужской голос. – Идите под тент.
Она глянула вверх сквозь пелену сеющего дождя и рассмотрела голубые глаза.
– Вы теперь моя нянька? – Вскинула бровь. – Вот уж не знала.
Мужчина привычно на ее тон не среагировал, только сказал:
– Сами знаете, расхвораетесь – не понравитесь новому мужу.
– Ты о том человеке, что купил меня за сто фунтов? – осведомилась она, и обрадовалась, заметив искру удивления в глазах собеседника. – Да-да, об этой сделке мне все известно, можешь не отпираться. И везешь ты меня, как товар, чтобы сбыть с рук на руки. Что, скажешь, я ошибаюсь?