Поцелуй черной вдовы - стр. 11
Они продолжили препираться, решая уже не ее, а собственную судьбу, и Соланж, отойдя от двери, поднялась к себе в комнату.
Сердце ныло...
Стучало в висках.
Что делать? Как быть? Может, сбежать прямо сейчас, бросить братца с отцом разбираться с тем типом самостоятельно?
Вряд ли он покупал ее просто так. Может, сделает цирковой «обезьянкой» в каком-нибудь шапито и станет возить из города в город, веля убивать бродячих кошек или собак для потехи честного народа...
Или... или придумает что-то еще, не менее неприятное.
«Мамочка, мама, как же мне тебя не хватает!»
Соланж обхватила плечи руками и скукожилась на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону как помешанная. Так хотелось, чтобы хоть кто-то ее пожалел, сказал, что жизнь эта дрянная наладится, что она не одна...
Но после того, как мамы не стало, ни один человек не прикасался к Соланж.
Нет, прикасались, конечно, но сразу же умирали в агонии, ей же хотелось простого человеческого тепла... Она и не знала, что так тоскует по материнским рукам – и стало стыдно, что она так разнюнилась.
«Прекрати, жалкая тряпка!»
Девушка подхватилась на ноги и выглянула в окно. День был солнечным, ясным, таким, что лишь о хорошем и думать.
Не о плохом, как сейчас.
Мама единственная прикасалась к ней без боязни, на нее странный дар дочери не распространялся. Соланж помнила, как в тринадцать, когда пробудилась эта странная сила, мать нашла ее плачущей на сеновале.
– Соль, милая, что случилось? – спросила она. – Я повсюду искала тебя.
И протянула ладонь, желая ее приласкать, но Соланж в ужасе отстранилась.
– Не надо, не трогай меня, – заикаясь, выдала через силу. – Я плохая. Я наврежу тебе!
У матери, помнится, потемнело лицо, в ясных глазах отразился испуг, но она взяла себя в руки.
– Ты ничего мне не сделаешь, дорогая, – пообещала она. – Я абсолютно в этом уверена!
Но Соланж затрясла головой.
– Я убила Пушистика, – возразила она. – А потом Рыжую Нэлл. Не специально, я просто к ним прикоснулась! И тебя убью. – Слезы с удвоенной силой полились из глаз.
Рыжая Нэлл и Пушистик были двумя дворовыми кошками, любимицами Соланж, и то, что она их убила, желая просто-напросто приласкать, разбило ей сердце.
– Не убьешь, милая. Вот увидишь! – Мать все-таки потянулась и погладила ее по щеке. – Вот видишь, все хорошо.
Пораженная, обливаясь слезами, она кинулась в объятия матери и рыдала целый час кряду, пока слезы наконец не иссякли.
Только после того мама ей рассказала, что она необычная девушка, в ней проснулся особенный дар.
И подарила самые первые в жизни перчатки.