Победитель - стр. 43

Но он попусту теряет время. Я не могу дать ему душевного спокойствия даже в его последний день. Есть вещи, которые прощать нельзя.

– Мне жаль вас, – говорю я. – Вы так слабы.

Томас сжимает губы. Он все еще пытается найти себе оправдание.

– Я мог бы избрать путь, которым пошел Дэй. Стать преступником. Но избрал другой. И вы знаете, что я все делал верно. За это Метиас и любил меня. Он меня уважал. Я следовал правилам, подчинялся законам, я пробивался наверх с самого низа. – Он подается ко мне, в его глазах плещется отчаяние. – Я давал присягу, Джун. Я все еще связан присягой. Я умру с честью, пожертвовав всем – всем! – ради моей страны. Но легендой считают Дэя, а я приговорен к казни.

В голосе Томаса слышатся боль и душевные терзания: он полагает, что с ним обходятся несправедливо.

– Это бессмыслица! – восклицает Томас.

Я встаю. Охранники снаружи подходят к двери камеры.

– Вы ошибаетесь, – печально говорю я. – Смысл очевиден.

– И в чем же он?

Я в последний раз поворачиваюсь к нему спиной. Дверь открывается, и, минуя решетку, я выхожу в коридор. Смена тюремной охраны. Свобода.

– В том, что Дэй предпочел ходить во свете. Как и Метиас.

15:32

Во второй половине дня я вместе с Олли отправляюсь на беговую дорожку Денверского университета – нужно привести в порядок голову. Желтоватые в предвечернем солнце небеса подернуты дымкой. Я пытаюсь представить небо, кишащее воздухолетами Колоний, – там и здесь идут воздушные бои, вспыхивают самолеты, гремят взрывы. Не позднее чем через двенадцать дней мы должны дать ответ Колониям. Но как – без помощи Дэя? Эта мысль не дает мне покоя, но хотя бы вытесняет думы о Томасе и коммандере Джеймсон. Я ускоряю шаг. Кроссовки стучат по асфальту.

Конец ознакомительного фрагмента.