Победа в лабораторных условиях - стр. 23
– Ни с чем, – буркнул Генрих, но тут же улыбнулся и стушевался: – Я думал, больше тебя не увижу.
– Я думала, меня запрут навсегда, – пояснила Марика. – Но папа сказал, с моими силами это просто бесполезно. Так что я опять сбежала, но с его разрешения.
– Круто!
В голосе Генриха звучал восторг, и Марика добавила:
– Мой папа строгий, вообще-то, но добрый. А твой?
– У меня отца нет.
Щёки Марики обдало жаром стыда. Чувствуя себя ужасно, она погладила Генриха по плечу и произнесла:
– Прости, что спросила. Мне жаль.
Она не знала, чем загладить бестактность, поэтому показала на статую.
– Красивая. Только несчастная.
– Наверное, – неуверенно кивнул Генрих. – Что ты делаешь возле нашей школы?
– Школы?
С ужасом Марика поняла, что двухэтажное приземистое здание – это и правда учебное заведение для детей. Оно выглядело уныло, как тюрьма с иллюзий лорда Трила, даже хуже. Но спрашивать, почему бы не покрасить школу в яркие цвета, Марика постеснялась.
– Давай покажу тебе что-нибудь получше? – предложил Генрих. – Или у тебя другие дела?
Дел не было, и Марика снова позволила Генриху вести её за собой по таинственным узким улочкам Нижнего города.
В прошлый раз им почти не встречались люди. Но теперь они то и дело обходили женщин в серых платьях, мужчин в серых или рыжих пиджаках. Все обливались потом, пыхтели, и не сразу Марика вспомнила, что вокруг неё по-прежнему гуляет ветерок охлаждающих чар.
– Генрих, тебе жарко? – предположила она и, получив утвердительный ответ, расширила чары.
Он пробормотал:
– Спасибо, – и начал показывать на дома, удивительно похожие друг на друга.
– Знаю, – в какой-то момент заметил он, – кажется, что всё одинаковое, но это не так. О, смотри, сейчас будет потеха! – схватив Марику за рукав, Генрих удержал её на месте и показал на другой конец улицы.
Сначала там ничего не происходило, потом распахнулась дверь, и из неё вылетел толстый мужичок в одних белых портках. Следом, прямо ему в лицо, полетели штаны. Потом рубаха, пиджак и, наконец, длинная швабра, которая стукнула его точно в лоб.
Генрих расхохотался, и Марика, борясь с лёгким сочувствием, тоже засмеялась.
– За что его так?
– Жене изменил, а она узнала… в неподходящий момент, – объяснил Генрих. – Поближе подойдём – послушай, как он стенать будет, жалеть себя и ругать жену. Не удивляйся, с ним это всё время, тут уже все привыкли.
Следом Генрих показал ей базар – под плотным навесом стояли длинные ряды лавок, заваленных всякой всячиной: и едой, и тканями, и безделушками. Это напоминало Эмирский рынок, только выглядело куда больше, грязнее и шумнее. А вместо отрезов тонкого шёлка и благородного зианского льна громоздились рулоны грубых серых и белых полотнищ.