По ту сторону - стр. 27

То, что придётся носить «вериги» – полбеды, по-настоящему печалило отсутствие нижнего белья, о котором тут, похоже, и не слышали. Местные умельцы могли предложить разве что пресловутый «пояс верности». Я попыталась полунамёками выведать у Барбары, можно ли достать то, «что надевают под штаны». Не объяснять же, мол, позарез нужны женские трусики. Старуха скорбно качала головой, наверное, видя во мне дурачка – не всё, видать, с головой в порядке у парнишки, лепечет непонятно чего. Но потом сообразила, что мне требуется, и поразилась:

– Вона как! Барчук-то наш, никак царских кровей – исподнее требует! – и расхохоталась – Calecons французский ему подавай. Ровно мамзель какая.

Почему «мамзель»? Ах, да! Вот незадача: у них кальсоны женщины носят, причём исключительно аристократки – я же читала. Мне-то как раз и надо такие, да разве Барбаре растолкуешь. И денег у меня… Что называется: дыра в кармане и вошь на аркане.

Барбара помогла решить деликатную проблему, снабдив – за плату, разумеется – отрезом бязи. «Добрая бязь, хивинская», – сказала бабка, передавая кусок изжелта-белой ткани, похожей на мешковину. В моем положении привередничать не приходилось; я позаимствовала у Барбары иголку с ниткой и ножницы, чтобы соорудить какое-нибудь подобие трусиков.

Сложнее обстояло дело с жильём. «Артисты» ютились в фургонах, и свободных мест не было. «Жилищную проблему» мне помогла решить та же Барбара. Она тут, оказывается, на привилегированном положении – имела «отдельную квартиру». А я-то её за нищенку приняла!

Старуха подрабатывала гаданием и всякого рода магией: снятием порчи и сглаза, приворотами и тому подобной чепуховиной, т. е. тем, чем успешно промышляют «маги» и «экстрасенсы» в двадцать первом веке. Ничего в «оккультном мире» не изменилось за четыреста лет! Бабка звалась «прорицательницей Лари» и принимала клиентов в некоем подобии индейского вигвама, но не из бизоньих шкур, а из парусины. Там же и жила. Мне соорудили такой же – пришлось опять раскошелиться, – и я поселилась со всем моим «имуществом», включая Блэка. Зуко выдал во временное пользование тюфяк, набитый сеном – он стал постелью, а Барбара презентовала заношенный зипун – вместо одеяла.

Мой и без того тощий карман после этих трат практически опустел. А последние гроши пришлось выложить за малюсенький кусок мыла. «И где только успел ты, милок, к баловству приучиться, – сказала «благодетельница», продавая обмылок. – Так ить никаких богатств не хватит. Добрые люди, вона, золой моются да глиной, а ему, вишь ты, мыло подавай!». Сама карга не причисляла себя к «добрым людям», тратилась на мыло – роскошь, по здешним меркам. Кстати, этот продукт качеством был не хуже того, к которому я привыкла в прошлой жизни.