По ту сторону памяти - стр. 27

Несколько дней они ночевали у Барно, а потом жизнь вернулась в свою колею: школа у Гули, школа-работа у Влады.

Весна вступала в свои права. Небо, очистившись от тяжёлых зимних туч, налилось синевой – неестественно-яркой, как на картинке. Проклюнулась листва на окрепших саженцах – казалось, что эти нежные, ярко-зеленые листочки радуются, что кончилась холодная зима.

Влада любила заниматься во дворе. В будни это не удавалось, а в воскресенье она выносила учебники и тетрадки во двор и устраивалась за столиком, на котором они так любили ужинать.

Как-то заглянул Рашид, любовно погладил крупной ладонью стволы саженцев – вроде, выжили!

Влада стояла рядом молча и вдруг почувствовала непрошеные слёзы. Это были её первые слезы с того дня, когда не стало Ольги.

– Ну, ну, успокойся, девочка, – встревожился сосед. – Все хорошо, смотри. К осени снимем повязки, уберем подпорки, а ещё несколько лет – и дай бог, будем собирать урожай.

– Мама, – прошептала Влада. – Она так хотела сварить вишневое варенье. Так мечтала.

Вечером сидели у Барно за большим пловом, а потом хозяйка отвела Владу в смежную комнатку.

– Поговорить надо, дочка, – обняла она Владу за плечи. – Ты восьмой класс заканчиваешь, учишься лучше всех – от Малики знаю. А дальше что? – она вздохнула. – Не хотела бы Ольга, чтобы ты застряла на всю жизнь в гастрономе этом. Санджар тобой очень доволен. Но ты должна строить свою жизнь так, чтобы мама твоя, сверху глядя, тоже была довольна. Не бойся ничего – у тебя сильная защита есть, я чувствую. – Барно подняла глаза и зашептала что-то по-узбекски.

Затем, вытерев глаза, произнесла:

– За сестру не волнуйся, она у нас останется. Где пять – шестая не будет в тягость. Они с Амирой и Дильбар, как сестры. И мы все о ней позаботимся. А ты должна свой путь выбирать. И помни – где бы ты ни была, у тебя всегда есть дом и семья. И тебе всегда есть, куда вернуться, – она обняла девочку, и они долго сидели так, молча, думая, каждая о своём.

Дома Влада дрожащими руками открыла шкаф. Вот они, полотенца – старенькие, застиранные. Она ежеминутно помнила об этом письме, но не решалась прикоснуться. Два листика, без конверта, и фотография – они с Гулей – совсем ещё маленькие, смешные, в шапочках с помпонами.

Она долго читала и перечитывала аккуратные строчки, написанные родным почерком, постепенно вникая в смысл. Слёзы капали на листики в клеточку, вырванные из тетрадки, и скоро Влада уже не видела ни букв, ни строк.

Она родила девочку – маленькую, со светлым пушком на голове, без бровей и ресниц. Крошечные пальчики, расфокусированный взгляд светлых глаз.