По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918 - стр. 80
Я с некоторым недоумением посмотрел на прапорщика Пущина и подумал: «Если у всех здесь на фронте такое настроение, хотя прошло от начала войны каких-нибудь три месяца, то трудно рассчитывать на успех…»
Затем я вслух прибавил:
– Нет, нет, вы ведь сами говорите, что в полку осталось очень мало офицеров, может быть, сегодня ночью наши будут наступать, а я буду околачиваться в обозе…
– Ну что ж, дело ваше, я только не советовал бы вам ехать днем на подводе до штаба полка, так как австрийцы открывают огонь по каждой повозке. Там местность ровная.
– С этим согласен, я пойду пешком. А тут далеко до штаба полка?
– Нет, верст пять.
В это время вошел солдат, который был буфетчиком нашего офицерского собрания, и доложил, что обед готов.
– Давай, – проговорил прапорщик Пущин.
Тотчас на столе появились два прибора и миска с аппетитными щами. Во время обеда пришли наши два полковых врача, один из них был тот самый, который сделал мне первую перевязку, когда я был ранен. Увидев меня, оба обрадовались и с любопытством принялись расспрашивать о моей ране, о том, что делается в России.
– Мы живем здесь, все равно что на другой планете, – проговорил старший врач с умным симпатичным лицом. – Мы решительно не знаем, что делается на белом свете. Газет мы почти никогда не видим, а какие попадаются, то старые-престарые. Судить об общем стратегическом положении на фронте на основании того, что происходит на участке нашего полка, ну, самое большое, дивизии, нельзя, так как общий фронт раскинулся более чем на тысячу верст, между тем как дивизия наша занимает пять-шесть верст.
– Я не знаю, как обстоят наши дела на германском или, как его называют, на Западном фронте, но на нашем, австрийском фронте, по-моему, блестяще, – с воодушевлением проговорил молодой доктор. – Правда, мы уже вторую неделю топчемся на месте. Но ведь не забывайте, господа, что река Сан – это последняя серьезная преграда для австрийцев. Они стянули сюда свои лучшие силы и защищаются с отчаянием погибающего. И я готов держать пари на что угодно, что через несколько дней мы собьем австрийцев с линии Сана и погоним их до самого Кракова, а там уж и до Вены недалеко…
Мы все засмеялись последним словам молодого доктора.
– Если мы прогоним австрийцев до Кракова, возьмем Перемышль, то все-таки это далеко еще до конца… – скептически заметил прапорщик Пущин. – Вы забываете, доктор, нашего главного врага – Германию, которая никогда не допустит разгрома Австрии, так как это будет равносильно ее собственной гибели.
В таком духе мы долго беседовали. Наконец, я поднялся со своего места и, поблагодарив прапорщика Пущина за обед, начал одеваться.