По праву моей ненависти - стр. 75
Однако затем в голове словно что-то переключалось, и образ покорной и безотказной жертвы подобно метеороиду, вошедшему в плотные слои атмосферы, с грохотом распадался на мелкие обломки.
Только что ты видел перед собой робкую девчонку и был готов на нее наброситься, а через миг перед тобой стояла Персефона, к которой даже приблизиться страшно. Робкая девчонка каким-то непостижимым образом превращалась в древнюю богиню, способную одним взглядом лишить воли и разума — и теперь уже не ты хотел поставить ее перед собой на колени, а сам был готов упасть перед ней на колени и умолять о пощаде.
То есть я, понятное дело, ничего такого не хотел, а просто чувствовал, что Эмилия каким-то образом сочетает в себе несочетаемое — желание подчинять и желание подчиняться. И при этом вряд ли сама это все о себе осознает.
Только вот к пониманию, какого черта ей от меня нужно, мои наблюдения ничуть не приближали.
Единственное, в чем я разобрался за три недели основательно, — на убийство Эмилия Петрова не способна. Конечно, сама она думала иначе, но мне было плевать, что она там на этот счет думала.
Я видел, как она возится с букашками. Заметив муравья на полу или божью коровку на стене, она — чем бы в тот момент ни занималась, — незамедлительно бросалась их «спасать». Сначала осторожно пересаживала на какую-нибудь бумажку, а потом выносила на улицу и выпускала в траву.
Бесило это невероятно. А еще больше бесили ее так называемые «перекусы» — это когда она усаживалась на кухне и доставала контейнер с кусочками всякой ерунды типа морковки или яблок. Поочередно накалывая кусочки на белую пластиковую вилку, она принималась их громко грызть. Этот отвратительный хруст, отдаваясь эхом в мозгу, был похож на изощренную пытку. В отместку хотелось с похожим хрустом переломать ей все кости.
Когда еда заканчивалась, наступала очередь вилки. Эмилия исступленно сгрызала вилку, задумчиво глядя перед собой, и лишь потом снова принималась за работу. Точнее, принималась создавать видимость работы.
В общем, бояться, что она при случае меня пристрелит, точно не стоило.
Но все-таки она оказалась опасной. Хотя и совсем не в том смысле, в котором я мог предположить.
Осознать это мне помог один случай — на первый взгляд совсем пустяковый, однако большие проблемы часто и начинаются с пустяков. Шторм — с легкого ветерка и мелкой ряби на воде. Проказа — с маленького зудящего пятнышка на коже. Со временем зуд разрастается — медленно и неотвратимо, не успеешь оглянуться, и ты уже не человек, а гниющая оболочка.
Ощущение абсурдности существования тоже подкрадывается незаметно и сначала почти не беспокоит — как то самое зудящее пятнышко на коже. Но если оно появилось, тут уж всё, конец.