По обе стороны измены - стр. 5
Не отхожу ни на шаг от своей девочки, забывая обо всём. И только уже сидя в машине скорой помощи через открытую дверь я замечаю, сколько народу собралось поглазеть на происшествие.
– Она сама на меня кинулась! А потом прыгнула под машину! – доносится сквозь общий шум.
– Да, это так и было! Я сама видела и могу подтвердить!
– Откуда она взялась?
– Да она бешеная!
– Что за родители пошли? Совсем за детьми не следят! Вот они на людей и кидаются!
– Она явно что-то украла и хотела сбежать! Но попала под машину. Провидение наказало воровку…
Только моя девочка не воровка. Это у неё украли любовь, доверие и здоровье.
Но никто не знает всей этой горькой правды.
Бессознательно мажу по лицам, которым, по сути, глубоко всё равно, кто виноват. И лишь в самый последний момент замечаю того, кто так жестоко предал и разрушил нашу семью.
Вова стоит в стороне и с отрешением смотрит на происходящее. К нему обращаются, но он не отзывается, словно ничего не слышит.
Мне кажется, что на какой-то момент наши взгляды встречаются. Глубокий его и мой холодный.
Только теперь на меня смотреть уже поздно.
Фельдшер закрывает дверь скорой, окончательно отрезая нас от него и от того хаоса, что произошёл по его вине.
«Ал, у меня не получается вырваться».
«Я не могу. Никак. Вечером куплю ей торт. Всё. Мне пора».
В висках противно стучат лживые слова.
Никак он не может!
Ложь. Все его слова ложь. Гнусная, подлая, наглая ложь.
А ведь я верила, что он много работает. Понимала и даже жалела. Арья ему верила. Мы все верили.
И я уверена, что если бы не эта нелепая случайность, по которой мы оказались в центре города, Вова, как обычно, пришёл бы домой и принёс обещанный торт. Аришка бы с радостью тараторила, рассказывая любимому папочке все свои новости, и они вместе смотрели бы на телефоне её выступление. И всё было бы как прежде.
Идеальный вечер в идеальной семье.
Которой больше нет.
***
Бессмысленно смотрю в одну точку на затёртой квадратной когда-то светло-серой плитке на полу, совершенно потеряв счёт времени.
– Да пропустите же! – доносится знакомый голос. – Что значит, не положено? А кому положено? Да, я – мать!
Крёстная. Но Вика «забывает» сказать об этом охраннику.
Поднимаю голову и вижу, как прямо на меня летит Малышкина.
– Алла! Ты как? – Вика плюхается рядом.
– Нормально, – имею в виду, что руки-ноги целы.
– А Аря? Где она?
– Повезли на обследование.
– Что-нибудь известно?
Киваю.
– Лёгкое сотрясение и односторонний перелом трёх рёбер.
– Твою ж мать! Это что, её загипсуют?
– Я так поняла, что нет. Но полежать придётся. Было бы два ребра, нас бы отпустили домой.