По наследству - стр. 34

– Фёдора мне, как брата, жалко, а Лида – сволочь!

«Конечно, сволочь. Просила шкаф для внучек, но куда там!» – поэтому, Саша не собиралась уточнять, тем более Нюся, обрадовавшись гостю, сахарно зазывала его:

– Сват, прохо́дь, проходь у ха́ту. Хоть ты ёго поругай.

Старики тяжело вползли в дом, Нюся усадила гостя.

– О, дядь Валь, – тоже обрадовался Анатолий, – Саш, у тебя нет пять капель? – заискивающе-буднично спросил он, сидя возле печи на венском стуле и держась рукой за печную стойку, напоминая худого безбородого Посейдона.

– Ктой-то тебе так? – дед заметил кровяной узор.

– Я, – спокойно призналась Саша.

Дед хоть и понял, что не зря дошло до членовредительства, однако, выказал интерес:

– За что?

– За Тамару Бурдючиху.

– Тамара… Тамара… У ней и брат есть?

– Есть.

– Это те, что свою хату бросили, а ее разбомбили?

– Они самые.

– Чего бы не жить? Вода в доме есть, хатка хорошая. Сейчас еще стены и крыша стоят, остальное всё посрывали. Так, а сами они де живуть?

– У цыганей прислуживают.

– Молодые, и опустились до последней степени, – дед вздохнул и вроде бы успокоился. Саша ушла за водкой в свой дом, где было спрятано несколько бутылок – остатков от похорон. Войдя с двумя рюмками, водкой и тарелкой закуски она услышала оправдание отца:

– Мне женщина нужна.

Дед учил, что надо искать порядочных женщин, а не шаромыг. Нюся укоряла за неувиденных невест от дальних родственников, по ее разумению, именно одна из них и была бы подходящая.

– Нэ то, шо Нына. Хоть бы раз рубаху ёму простирнула.

Саша не стала слушать эту галиматью и ушла с несвежими раздумьями об отце: «Вот примитивщина – ревет, как марал в брачный сезон на всю округу. Почему же Гоша не таскает девок в дом? Потому что воспитан, он еще маме говорил, что тогда познакомит с девушкой, когда будет уверенность в серьезности отношений. А папаша – ни стыда, ни совести».

Добрые уличные вестники проинформировали Сашу о том, как Бурдючиха получила неизгладимое впечатление от посещения дома Анатолия. Цыганки таращили глаза от описанных зверств дочери, подтрунивали над Тамарой – мол, еще пойдешь в гости? – и пустили по цыганам слух: Саша страшный человек.

Через пару дней под предлогом взять у внучатой племянницы мелких гвоздей с большими шляпками пришла Лида.

– Люди говорять, что ты сказала – родня не дали ни копейки на похороны Мани.

– Так это же правда. А какие люди? Впрочем, я знаю, – Саша вспомнила, как она удовлетворила любопытство соседки, тети Любы Плахтюковой, конечно же не рассчитывая, что она начнет склочничать.

– Я говорю – не дали. Продадуть внуки дом и окупять расходы.