По гамбургскому счету - стр. 11
И всё же я позвонил. Гудки полетели точно в вечность, хотя до Альтоны от нашей высотки было не больше семи километров по прямой.
Я безнадёжно посмотрел на гостя.
Парень, конечно, представился сразу, но я не придал значения важности запоминать имена клерков. И вот теперь, наблюдая мою неповоротливую память, он получал удовольствие.
– Ханс-Михель, – повторил мой гость, – с вашего позволения.
– Так что там стряслось, Ханс-Михель? – спросил я без интереса.
– Грязное дельце, – ответил посыльный, всё ещё стоя в дверях.
Я понял, что придётся ехать. Это не вызвало особой радости. У нас только поменялся шеф полиции, и все бездельники вроде меня привязали хвосты к стульям, завалив себя кипами старых и бесполезных бумаг. Шеф пришёл к нам из города Итерзен, где значился мэром. Обычно таких как он больше интересует расстановка фигур на доске, чем сам процесс игры, а значит, все ожидали реформ, сокращения штата или чего-то ещё категорически новаторского. Вдохновляло только то, что до нашего управления LKA10 руки у него пока не доходили, а значит терзать себя сомнениями относительно такого специалиста как я, сегодня он точно не будет. Прямой же мой начальник мнение насчёт служебного рвения имел прямо противоположное: «чем дальше от начальства – тем меньше хлопот» считал он, и потому показательно отсутствовал по «оперативной необходимости».
– У меня машина внизу, – сказал Ханс-Михель лукаво.
– У меня тоже, – ответил я, соглашаясь с тем, что остаток дня придётся провести в ожидании прокурора.
Дымно-синий Гамбург остывал, тускнея сразу всеми оттенками синего, и уходя в мрачные цвета крепкого чёрного табака. Он был совсем не лакированным этот город. Особенно со стороны Берлинского угла, обвитого железной дорогой как незатянутой петлёй.
От пожарного депо в сиплом стоне сирен отъезжали пожарные грузовики, похожие на большие красные коробки. Движение перекрыли, и нам пришлось ждать. Я представлял себе, какую психологическую заботу приготовил для меня Почински.
Мне повезло, Почински скоро приехал. Ещё из коридора я услышал голос друга.
– Нарисуем ему квалификацию «покушение на убийство», – говорил кому-то возбуждённо и решительно Штефф. Он вошёл в кабинет и, даже не обратив на меня внимания, принялся звонить в «Давида»11.
– Опять пятнадцатый…, – подумал я, наблюдая за прокурором.
Наконец порох прокурорской решительности отошёл последней струйкой сизого дыма, и Штефф устало сбросил шляпу на стол.
– Мойн!12 – сказал он, подняв на меня глаза.
Я кивнул.
– Сейчас, только отдышусь… Процессуально я не могу привлечь тебя к расследованию, но по служебной целесообразности – обязан. Как специалиста по всяким придуркам. Думаю, мы это согласуем, – заговорил Почински.