Плюс минус 30: невероятные и правдивые истории из моей жизни - стр. 8
Чекист с матросом, распределившись по комнатам, стали проверять документы, а солдатик с трехлинеечкой ввалился как раз к ней. Самого Шмакова-младшего дома не было, так что мадам была одна.
Встретила она солдатика в прозрачном насквозь пеньюаре, под которым абсолютно ничего не было. Солдатик, стараясь не глядеть на хозяйку, спросил документы. Она, призывно улыбаясь, подала. Он взял, уронил. Поднял, опять уронил. Проверил, глядя в потолок, вернул и, заикаясь, спросил, показывая на стоящую на столе большую шкатулку: «А тут у вас что?»
«А тут… – сказала она, поднимая пеньюар до груди, – тут мои любовные письма!»
Солдатик выронил винтовку и, багровея, вымелся из комнаты.
Меж тем в шкатулке были все их драгоценности.
Через неделю они уехали, говорили, куда-то в Аргентину.
А еще через день после того, как они уехали, в квартире раздался звонок.
Бабушка открыла.
В дверях стоял солидный господин в шубе, подбитой мехом, с бобровым воротником, и с большим саквояжем в руках.
Господин спросил Шмакова.
Бабушка сказала, что их нет.
– А когда они будут? – спросил господин.
– Теперь уж и не знаю! – ответила бабушка.
– Позвольте, как это «теперь»? Что значит «теперь»? – заволновался бобровый воротник.
– Уехали они! – терпеливо объяснила бабушка.
– Куда уехали?! – господин бледнел на глазах.
– Совсем, совсем они уехали! За границу! А куда, я не знаю!
Господин схватился за сердце, сказал: «Ах!» – и без сознания рухнул на пол.
Выяснилось, что Шмаков «продал» ему здание бывшего генерал-губернатора, где теперь правительство Москвы. Продал с большой скидкой, о чем и выдал соответственно заверенный «документ» с «печатями» и «подписями». И господин этот, собственно, пришел с распиской за деньгами.
Жили в квартире, повторяю, восемнадцать человек. Болдыревы с сыном – в дальней комнате. Рядом маленькая сухонькая Мария Моисеевна Ботвинник, профессор то ли органической, то ли неорганической химии МГУ, которую я с детства называл Масюська. Она была из старой школы, невероятно обаятельная и добрая. Студенты ее, видимо, любили. О чем можно судить по одному случаю, который она мне рассказала.
К ней на экзамен пришел студент. Достал билет, стал отвечать. На два вопроса кое-как ответил, а на третий нет. Она его и оправила до другого раза. Он, естественно, стал ныть, выпрашивая троечку.
– Послушайте! – сказала она ему. – Вот вы сели в трамвай. Билет стоит три копейки. А у вас – две! Повезет вас кондуктор или не повезет?
– Если не сволочь, то повезет! – не моргнув глазом ответил он.
И она поставила ему три.
Еще жила Ольга Михайловна со взрослой дочерью, и рядом с нами еще одна старушка, о которой я знал только, что ее зовут Ганька. Кто она, было загадкой, но бабушка с ней не разговаривала вовсе никогда и никогда даже не здоровалась. Не знаю почему.