Пляска у Священной Горы - стр. 3

Каин смотрел в небо, пытаясь разглядеть там Господа Бога, но это ни разу ему не удалось – лишь облака неутомимо плывут там, лишь одни краски, рассветные или закатные, алые, багряные, золотистые, или ослепительно-белые, когда солнце в зените, а иногда и кромешно-темные, если собирался дождь, сменяют друг друга. Небо было высоким и недосягаемым, далеким, как отцовский Эдем, охраняемый херувимом с огненным мечом, к небу нельзя дотянуться рукой, потрогать его на ощупь, как траву, как чернозем, суглинок или супесь под ней.

Каину казалось несправедливым, что самый тяжкий труд выпал именно на его долю. Попробуй взрыхлить даже самым острым обломком камня эту ниву, провести одну за другой борозды, бросить туда по весне придирчиво отобранные, самые лучшие семена диких злаков, присыпать, прикрыть их землей, а потом, согнувшись в три погибели, день-деньской вырывать с корнем сорняки и плевелы, эту человеческую, его, Каина, повседневную заботу взлелеянные им растения – и тот же овес, и дикая пшеница, и маленькие, но сладкие тыквы будто чувствовали, отзываясь прибавкой в весе, даже, казалось, становясь лучше на вкус.

По соседству, там, где, ничего, пожалуй, и не вырастишь того, что годится в пищу, выпасал своих овец Авель. Он зорко следил за тем, чтобы никто из хищных зверей, в первую очередь, конечно, волки, не покусился на его стадо. Беготни, конечно, брату хватало, в отличие от Каина, он был быстроног, порой опережал даже ветер, и питомцы Авеля, с которыми он был ласков, пастыря своего любили, к осени их покрывало густое руно, тук их радовал глаз. Иногда, когда старший брат навещал младшего, он заставал его лежащим на каком-нибудь пригорке, с которого хорошо было видно все стадо, и тогда тень неудовольствия набегала на лицо Каина: не работенка, а сплошное безделье! Каин почему-то не вспоминал, что такие передышки весьма нередки и у него самого. А еще легкое, будто помимо его воли, раздражение, которое вырастало, крепло в его душе, он переносил и на отца: по его велению ведь он стал земледельцем. Почему, ясно: он старший, ему в первую очередь и выполнять волю Господа – роняя со лба соленый, выедающий глаза пот, холить и лелеять в тяжких трудах землю, которая не даст помереть им всем с голоду.

Вообще-то, оба они, высокие, в плечах косая сажень, были красивыми юношами, больше похожими на мать, и под белой их кожей живыми бугорками перекатывались тугие мускулы.

Однажды, возвращаясь после дневных трудов домой, братья решили помериться силами – так, потехи ради, наедине, без лишних глаз, хотя и не догадывались, что издали пристально, с любовью, восторгаясь их молодой энергией, наблюдают за ними отец с матерью. Долго, долго не разжимали Каин с Авелем крепких, не продохнешь, объятий, стараясь одолеть друг друга, и тела их стали скользкими от пота, и трава, безжалостно вытоптанная сильными ступнями, остро пахла свежей зеленой кровью, и схватка уже попахивала ничьей, как Авель все же изловчился и красивым броском через бедро бросил брата на лопатки. Победа была честной, и Авель, широко улыбаясь, протянул Каину руку: давай, помогу встать, и вдруг оторопел, пораженный взглядом поверженного соперника: такой злости в глазах брата он еще не видел.