Пляска у Священной Горы - стр. 2
– Ну-ну, что же ты умолк, – засмеялся Адам.
– … И у нас когда-нибудь тоже будут… жены? И мы познаем, что такое… любовь?
– Да, Авель, когда-нибудь и у вас обязательно будут жены, и ваши сыновья и дочери обзаведутся женами и мужьями, потом настанет черед внуков, правнуков, и род людской продолжится на земле, и переполнится она людьми.
– Откуда же они возьмутся, наши жены? – уже смелее допытывался Авель.
– Сын мой, задумываться над этим пока не стоит. Может быть, у вас появятся сестры, и на первых порах Бог разрешит кровосмешение. А может быть, Он снизойдет к нам, смертным, как-то по-другому, ведь милость Его безгранична, если, конечно, мы не будем гневить его…
Однажды Каин, когда воротился домой за мотыгой из крепчайшего кремния, по твердости уступавшего разве только алмазу, и отыскал ее в густой траве за хлипкой, сложенной из хвороста стенкой их жилища, все-таки расслышал, как отец, весьма рассерженный очередными, видимо, укорами Евы из-за какой-то таинственной, загадочной Лилит, ответил ей резко, непримиримо:
– Замкни свои уста, женщина! Ну что ты заладила – Лилит, Лилит! Неуступчивая, своенравная, рыжеволосая бестия!.. Хочешь, я открою наконец-то правду: это тебе лукавый нашептал на ухо! Тот самый, который ничем не лучше змея-искусителя! Однажды ты послушалась его, этого проклятого змея, соблазнилась его сладкими речами, ввела во искушение и меня! Теперь вот рожаешь детей своих в муках! Тебе этого мало?!
Ева, кажется, ничего мужу не ответила, промолчала, став на время безгласной…
Больше всего Каин любил, когда, выбившись из сил от тяжкой, порой выматывающей все жилы работы, он опускался на мягкую травяную подстилку обочь возделанного им поля и всецело отдавался покою, а ноздри его, раздуваясь, ловили сытные запахи диких созревающих злаков. Хвала Всевышнему, не одни лишь терние и волчцы, эти колючие вредные сорняки, а и золотые злаки все же произрастают на этой скудной земле. Сизые метелки тех же овсов раскачивались на ветру, клонясь и так, и этак долу, и Каин, если ощущал, что к нему уже на цыпочках подкрался голод, срывал несколько колосков и, царапая жесткими кусючими остьями губы, с наслаждением разжевывал молочного вкуса зерна. Не успевшие еще затвердеть, они напоминали, что осень не за горами, а значит, скоро урожай будет собран и перенесен в хижину, где на одной половине Адам с Евой, на другой – он с Авелем. Прокорм предоставляли и деревья с кустами, к дарам их следовало относиться с опаской, ведь одни их плоды были съедобными, другие – нет, хуже того, этими, последними, можно было отравиться и занедужить.