Пляс Нигде. Головастик и святые - стр. 8

Борисов распорядился транспортировать художника с семьёй в условно независимую Туву, где людей резали относительно реже. В благодарность за спасение Гуркин нарисовал для тувинцев алфавит.

Через несколько лет благодетель ещё раз принял участие в судьбе эмигранта, похлопотав в Наркоминделе о въездных визах для Гуркина и членов его семьи, – и в 1925 году художник триумфально возвращается в СССР, с картинами, эскизами и планами на будущее.

Социалистический Алтай принял блудного сына как родного. Ему вернули дом и мастерскую. Арестовали его не сразу – сначала использовали на ниве пропаганды, которую он почти десять лет удобрял своим талантом, рисуя плакаты с изображением народного счастья.

Чекисты тем временем шили дело. Дружбу с покойным Потаниным следствие квалифицировало как вербовку. Очень кстати пришёлся некий Борисов, который, будучи вовремя арестован, дал необходимые показания.

Первая попытка состряпать из Гуркина врага народа относится к 1934 году, когда новосибирский НКВД завёл дело об антисоветском “Союзе сибирских тюрок”. Художник был арестован по обвинению в том, что ездил в Новосибирск для встречи с резидентом – сотрудником японского консульства по фамилии Сакабэ. Однако на первых же допросах выяснилось, что в то время Гуркин за пределы Горного Алтая не выезжал (у него не было паспорта), а Сакабэ не работал в новосибирском консульстве.

Дело развалилось, но компромат остался.

Три года спустя НКВД возглавил “железный нарком” Ежов, которого не смущали такие мелочи как отсутствие улик. Если факты противоречат признаниям – тем хуже для фактов! Григория Ивановича вторично арестовали в мае 1937 года, и никаких шансов выскочить из “ежовых рукавиц” уже не было.

После первого допроса он всё понял о своей незавидной участи и чистосердечно признался в том, что в 1901 году на свидание в Петербурге Потанин привёл к нему японского дипломата с методичкой по организации терактов против советской власти. А что никакой советской власти тогда в помине не было – так это нарочно, чтобы никто не догадался.

Следствие установило (не спрашивайте – как), что, проживая в Монголии, Гуркин Г.И. наладил преступную связь с японскими дзен-буддистами, от которых получил динамитные шашки и запальные фитили для подрыва Транссибирской магистрали. Указать место схрона взрывчатки подследственный не смог, что-то путаное бормоча про иллюзорность этого мира.

Но внутренние органы не проведёшь заумными разговорами. Они видят врага даже в густом философском тумане. Находят и карают безжалостно. Вместе со старшим сыном Григорий Иванович был расстрелян в октябре тридцать седьмого, когда Ежов и Вышинский после очередного запоя разом подмахнули накопившиеся за несколько месяцев приговоры провинциальных троек. Позднее Роберт Конквест назовёт деятельность этих троечников “Большим террором”…