Пляс Нигде. Головастик и святые - стр. 10

Вот просто – никогда, от слова “совсем”. Потому что в ста километрах к северу есть другое месторождение, разведанное давным-давно без всяких мистических заморочек и расположенное гораздо удобнее с точки зрения логистики – прямо на Чуйском тракте.

Как раз в сорок втором году, когда Ефремов придумывал своё сочинение, многосторонняя советская промышленность использовала бесплатный труд голодных ЗК для строительства корпусов ртутного комбината.

Этого факта автор не мог не знать. Геолог всё-таки. Зачем ему понадобился несуществующий завод на берегу волшебного озера? Что он хотел сказать своей выдумкой?

У меня есть только одно объяснение. Рассказ был зародышем производственного романа с авантюрной фабулой в колониальном стиле. Просвещённый европеец находит полезные ископаемые там, где туземцу мерещатся горные ду́хи.

А потом кто-то в редакции указал автору на то, что японский шпион, знающий дорогу к месторождению ртути, – не лучший сюжетный ход для советского писателя, который хочет жить.

Умному человеку достаточно лёгкого намёка. После досадного прокола с горными духами Иван Ефремов решительно и навсегда отодвигает место действия своих произведений подальше от Земли, в глубины Вселенной, на несколько сотен парсек, потому что там – безопаснее. Советский фантаст был совсем не так прост, как думали пришельцы из Туманности Андромеды. Возможно, он действительно видел будущее собственными глазами. Иначе как объяснить тот факт, что в своей главной книге Ефремов предсказал интернет (“Великое кольцо”) и Байконур – космодром в Великой степи, откуда звездолёты стартуют к другим галактикам, после выхода на орбиту включают двигатели на анамезонной тяге – и хрен их догонишь.

Наверное, поэтому спецслужбы так интересовались творчеством писателя и наблюдали за ним при жизни, а после смерти позаботились о его прахе, который литературоведы в штатском конфисковали вместе с урной. Может быть, для того, чтобы с тайными почестями захоронить в Кремлёвской стене, или, наоборот, развеять над Озером горных духов?

Нет, урну литературоведы потом вернули, – но кто знает, что они делали с пеплом?

Мне могут возразить: мол, всё это жёлтые выдумки прессы, очерняющие светлое имя покойного классика НФ. Возражайте, пожалуйста, сколько хотите, а я вам напомню выдумку самого покойника из его рассказа, в котором художник Чоросов якобы завещает Ефремову этюд картины в качестве своего посмертного дара. Так и говорит: получите, когда меня не станет.

Через пять лет после этого разговора является почтальон, не похожий на ангела, с толстой сумкой на ремне и тетрадью, где нужно расписаться в получении “Озера”. Мы понимаем, что смерть забрала художника, и надеемся только на то, что это случилось так же внезапно и безболезненно, как когда-то с Шишкиным в Петербурге. Сидел у мольберта, схватился за грудь, вскрикнул и исчез…