Плоскость - стр. 23
– Легатом? – это слово звучало знакомо, но не вспоминалось.
– Понятно! – хмыкнул Коэн – В вашем Израиле, где бы он ни был, язык захватчиков не в почете. А у нас, уж извини, привычка: латинские слова застряли в глотке. Наверное, правильнее будет сказать "посланник"?
Посланниками в современном Алексу иврите называли молодежь, подрабатывающую доставкой заказанных в Сети товаров, но он предпочел не уточнять и просто кивнул.
– Так что я еще немного "зеленый", извини – продолжал каяться иудей в порыве откровенности – Не поверишь, сколько времени мне понадобилось, чтобы научиться правильно носить эту тряпку.
С этими словами он дернул свое одеяние за идеальную складку и скривился.
– Это тога? – спросил Алекс.
– Ага, и ты не чужд их речи – усмехнулся Эфраим – Да, она самая. Ладно, дай-ка подумать.
Он задумался на минуту и Алекс замер, боясь спугнуть того единственного в этом чужом мире, кто согласился ему помочь.
– Мне кажется… – неуверенно начал Коэн – Что я знаю человека, который может тебе помочь и сегодня же вечером я попробую найти его по дальней связи. Раньше все равно не получится из-за разницы во времени. Ты пока останешься здесь…
– Это полиция? – спросил Алекс.
Этого слова Эфраим не понял и пришлось сказать "стража”.
– Да – подтвердил Эфраим – Или "вигилы" по-латински, а по-киевски ты все равно не говоришь.
– "Стреженье"? – спросил Алекс наугад.
– Ух ты! – восхитился Коэн – Так ты что, из киевских иудеев?
– Вроде того, только у нас язык очень сильно отличается, а вот буквы похожи. Правда, не все – признался Алекс.
Картина мира, в который он попал, начала обретать очертания. Впрочем, назвать это очертаниями было рановато: пока речь могла идти только о туманных контурах.
– Ладно – твердо сказал дипломат – Местные вигилы тебя пристроят на ночлег. Не беспокойся, будешь не узником, а гостем, под мою ответственность. А я пока попробую договориться с первым посланником, чтобы тебя забрали к нам. Тем временем, надеюсь, придут вести из Парисии.
Быть гостем в тюрьме Алексу еще не приходилось. После ухода легата, Альюр снова провел его по длинному коридору и открыл перед ним дверь самой последней комнаты. Или камеры? Но комната, хоть и не блистала роскошью, выглядела достаточно уютно и никак не походила на тюремную камеру. Впрочем, в тюрьме ему до сих пор бывать не приходилось и, возможно, именно так должна была выглядеть камера комфортабельной северо-европейской тюрьмы. Для Филиппин это просто шикарно, думал Алекс, рассматривая низкий столик, знакомую скамью с поручнями, узкую кровать с такими же ручками по краям (к которой идеально подходило слово "ложе"), душевую кабинку за складчатой серой ширмой, совмещенную со знакомым по путешествиям в Азию "индийским" туалетом. Впрочем, здесь были совершенно иные Филиппины, если и Филиппины вообще.