Плоскость - стр. 17
Чужой мир
Потом, много позднее, вспоминая свое поведение в тот день, Алекс неоднократно удивлялся тому, что сразу не сошел с ума. Он даже не получил нервного расстройства, но, будучи достаточно самокритичен, не стал восхищаться своей стрессоустойчивостью. Просто в тот день в его мозгах сработал некий защитный механизм, нивелирующий эмоции и снижающий уровень удивления с запредельного до разумного. То что с ним произошло, наверняка было неоднократно описано в мудрых книгах, но Алекс этих мудрых книг не читал, да и ход событий запомнил плохо: наверное сказался шок от переизбытка непонятного и плохо объяснимого. Поэтому, для него это выглядело чем-то вроде раздвоения сознания. Некоторое время существовало как-бы два Алекса Кушнира. Один, робкий и послушный Алекс безропотно позволил двум странно одетым патрульным подняться на "Алисию" (что они проделали с большим трудом из-за отсутствия места) и осмотреть ее от носа до кормы (что не заняло много времени). Патрульные много и энергично говорили, задавали вопросы, вот только послушный Алекс не понимал ни слова. На робкую попытку этого Алекса продемонстрировать им оба своих паспорта, они ответили недоуменными взглядами и, повертев паспорта в руках, вернули их. Наконец патрульные, отчаявшись найти с ним общий язык, разделились. Один вернулся в свой катер и повел его вперед, указывая дорогу, а второй остался на "Алисии" и все время говорил что-то непонятное, с изумлением поглядывая на струю от винта за кормой. Медлительной яхте понадобилось около часа, чтобы дойти до гавани с причалами, распугивая мелкие тримараны и вызывая веселый ажиотаж на более крупных судах.
Все это время второй, мудрый Алекс из последних сил тщился не то вписать себя в картину окружающего мира, не то подогнать эту картину под себя. Получалось у него из рук вон плохо. Ну никак не соединялись друг с другом ни ночной переход в несколько тысяч миль, ни дирижабли над городом, ни сам город, неизвестно откуда возникший на месте Эль-Нидо, ни подозрительные надписи, ни полное незнание туземцами основ английского языка при владении ими каким-то псевдо-славянским наречием. На худой конец можно было вспомнить некогда читанные книги и предположить перемещение во времени, но странный город ну никак не походил на мегаполис будущего. В общем, призрак смирительной рубашки грозил в любой момент стать реальностью, а патрульные – оказаться вежливыми, но непреклонными санитарами.
Наконец "Алисию" пришвартовали к странному причалу из необычно пружинящего материала: ни кранцев, ни старых покрышек на стенке не было. Потом его везли через город в таком удивительном автомобиле, что он не мог, да уже и не пытался понять принцип его действия. За окном проплывали фасады домов и мелькали многочисленные вывески сделанные то латиницей, то кириллицей, но одинаково нечитаемые. Может быть у меня приступ дислектики, думал Алекс? Но как это объясняет надписи кириллицей на Филиппинах? Город тоже выглядел странно. Вроде бы дома, как дома: и небольшие, в два-три этажа и высокие, в десятки этажей, пропадающих в вышине и с трудом различимых сквозь прозрачную крышу автомобиля. Вот только такую архитектуру он не видел ни в одном из городов мира. Впрочем, каждый ее элемент по отдельности казался смутно знакомым. Например, такие глубокие оконные проемы, сберегающие прохладу комнат, встречались ему в Южной Индии. Декоративные элементы отделки фасадов своей лаконичностью напоминали бы скорее Северную Европу, если бы не использованный в них "иерусалимский. камень". Что тогда скажешь о крышах темно-красной черепицы с загнутыми по-китайски углами? Да, именно эта неожиданная эклектика и делала город чужим, вызывающим тревожное чувство. Впрочем, тревога не покидала Алекса с самого утра, грозя перерасти в нечто более серьезное. Тревожило и то, что автомобиль двигался почти бесшумно: ни гула мотора, ни шуршания шин, да и дорожное покрытие выглядело неестественно гладко. Когда они остановились на перекрестке, пропуская встречные машины (никакого светофора не было), Алекс, приглядевшись, заметил, что мостовая выложена одинаковыми деревянными плашками странной шестигранной формы.