Плоскость - стр. 14
Сон не шел. Алекс давно уже привык к качке и последние дни засыпал мгновенно, а вот сейчас почему-то не спалось. Он слушал, как океанская волна бьется в борт "Алисии" и в его голову приходили странные мысли. Почему-то он начал думать о том, как мореходы старых времен: финикийцы, поморы, варяги и греки уходили в море не представляя даже толком куда идут. Земля казалась им плоской и на дальнем краю Ойкумены был Конец Земли, ужасный, неописуемый словами, непредставимый. Никто не знал, что будет там, за границей изведанного и возможно, думали они, там нет вообще ничего, там кончаются все чувства и мысли. Или, еще страшнее, никакого края нет и можно идти вперед вечность, но так никуда и не прийти. И все же они поднимали свои паруса и, преодолевая холодный страх, плыли в неизведанное. А потом появился Аристотель, сказал умные слова и Земля стала конечной и познаваемой, а страх, казалось, исчез навсегда. Но он не исчез, понял Алекс, а лишь затаился. Вот как раз сейчас ему было страшно, страшно как никогда, потому что муссон толкал "Алисию" со скоростью в семь узлов прямо к Краю Земли, а качка мешала думать, путала мысли и лелеяла его страхи. Вдруг страх исчез, пропал, как и не было его, а вместе с ним куда-то исчезла мешающая думать качка. Но думать больше не хотелось и тогда Алекс понял, что спит.
Спал он беспокойно, ворочаясь с боку на бок на жесткой койке и ему снились безумные кошмары, которые он, к счастью, не запоминал. Наутро он проснулся от хлопанья парусов. Едва продрав глаза, он стремительно вскочил с койки: что-то было не так. Да что там, буквально все было не так. Еще вчера вечером его гнал на юго-запад крепкий муссон и "Алисия" с заклиненным румпелем уверенно взлетала на волну и легко скользила вниз. Теперь же ветра не было почти совсем, мачта смотрела вертикально вверх и "Алисию" почти не качало. Точнее, ветер был, но он никак не напоминал муссон. Это был легкий бриз, так хорошо знакомый ему по Средиземноморью. Провисшие паруса хлопали и медленно толкали "Алисию" в совершенно неожиданном направление: компас показывал юго-юго-восток, хотя румпель был по-прежнему заклинен. Впрочем, штиль мог повернуть его суденышко куда угодно. Сам же океан изменился напрочь, да и океаном-то перестал быть, легко раскачивая яхту мелкими, рваными волнами, которых не бывает в настоящем океане. И что-то еще было неправильно, но эта неправильность ускользала, играла с ним своей недосказанностью, пока он наконец не сообразил: было жарко, очень жарко. Вчерашняя прохлада, дыхание Антарктики, куда-то исчезла.