Плохая война - стр. 50
– Я всё исполню, как вам нужно, я не брошу графиню в беде.
– Скажите, а старый граф совсем уже без сил?
– Господин граф стал засыпать на обеде, – только и ответил паж.
Да, Брунхильда оставалась почти одна в окружении злых людей, мальчишка-паж и старый муж были не в счёт. Но ей нужно было прожить там всего полтора месяца. Всего полтора месяца до родов.
– Умеете этим пользоваться? – спросил он у пажа, прикоснувшись к рукояти кинжала, что висел у того на поясе.
– Я брал несколько уроков, – уверенно сказал Теодор Бренхофер. – И ещё я часто хожу в гимнастический зал смотреть, как господа упражняются.
Волков вздохнул:
– Не отходите от графини. Будьте при ней, даже когда она идёт в дамскую комнату. Стойте у двери. Её жизнь и жизнь её чада в ваших руках.
– Я понимаю это, кавалер.
Что Волков мог ещё сделать для Брунхильды? Да почти ничего, он мог её, конечно, забрать к себе, но тогда права графини и её ребёнка, рождённого ею вне дома, легко можно будет оспаривать. Старый граф умрёт, и зная, кому принадлежит суд в графстве, нетрудно будет догадаться, что графине и её ребенку будет очень непросто претендовать на поместье, обещанное ей по брачному договору в случае смерти графа.
– Берегите графиню, – в который раз повторил Волков, – сейчас идите в бревенчатый дом на холме, там живут господа из моего выезда, переночуйте там, а завтра на рассвете езжайте в замок. И будьте при ней неотлучно.
– Я так и сделаю, – обещал паж.
Он ушёл, а кавалер вернулся в обеденную залу, где за столом сидели Бригитт и Элеонора Августа. Они ужинали. Кавалер посмотрел на жену, а та по глупости своей ещё и мину кислую скорчила. Отвернулась, ему своё пренебрежение демонстрируя. Его от этого вида её высокомерного аж передёрнуло. Не сгори в нём вся злоба ещё недавно, так не сдержался бы он, схватил бы он это семя поганого рода Маленов за лицо своими железными пальцами и давил бы, пока её челюсть не хрустнула бы под ними. Но теперь он был холоден. Всё желание ладить с женой, что появилось в нем недавно, исчезло. Он ничего ей не сказал, но в эту ночь не пошёл ночевать в её покои, чему Бригитт была рада.
Он думал к себе Ёгана позвать, узнать, как дела, так тот на следующее утро сам пришёл. Пришёл спозаранку, на дворе ещё темень была, ещё петухи орали, девки гремели вёдрами, шли на утреннюю дойку, а он уже сидел в прихожей. Волков впустил его, ещё не закончив завтрака. Хмурый он был, весь в делах непроходящих и заботах. Рассказал, что глупое мужичьё то ли зимы такой холодной не знало, то ли скотины у него никогда не было, скотине в морозы нужно подстилку из соломы делать, иначе она за ночь так промерзает, что не вся утром подняться может на ноги, в общем, нужно коновала в Эшбахт звать, так как скоту, что мужичью господин раздал, лечение нужно. Ещё говорил, что озимых хороших не будет, так как снега нет, а мороз землю вымораживает: