Плещущийся - стр. 7
Первым пришел ТРИНАДЦАТЫЙ.
Целых четыре остановки Щавель ехал и нервничал: действие алкоголя с каждой секундой неизменно исчезало, трамвай был стрёмный, люди все хмурые какие-то, такое впечатление, что они смотрят на Серегу осуждающе и скрежещут зубами. Кондукторша выглядывала из кабинки водителя на пассажиров, хмурилась и орала мерзким голосом: «Передаем за проезд». Даже люди на остановках заходили в трамвай исключительно хмурые: вон зашла хмурая бабка в дурацкой панамке, а с ней хмурый внук в такой же дурацкой панамке и коленями в зелёнке… хмурые бродячие собаки басом лаяли на проходящий трамвай… у-у-у, проклятущий трамвай…
Обливаясь потом, Щавель добежал до двухэтажного барака на восемь семей, где жил коллега Константин. Торец барака с незапамятных времен украшала надпись, сделанная чёрной краской крупными печатными буквами «Ace of Base». Ниже располагалась одно-единственное слово: «говно», написанное голубой краской прописью. Еще ниже той же черной краской и теми же твердыми печатными буквами было написано «сам говно».
Выклянченная у доброго Гендальфа доза уже практически выветрилась, и Сереге срочно требовалась дозаправка. Не замедляя шаг, он залетел на второй этаж и постучал в обитую дермантином коричневую дверь. Прошло 10 секунд, никто не открыл. Это время показалось Сереге почти что вечностью, он не выдержал и постучал еще раз, на этот раз чуть подольше.
Дверь распахнулась, за ней оказался сутулый небритый тридцатилетний мужчина в серых семейных трусах, с тонкими ногами и выпученным животом – Константин Логунов, он же Костян, коллега-бетонщик пятого разряда. Жил Константин в двухкомнатной квартире с женой и четырехлетней дочкой. По счастливой случайности дома никого не было: жена работала по графику день – ночь – сутки дома и сейчас была на смене, а дочку родители жены забирали к себе на выходные.
– Чо нада? – без лишних приветствий начал разговор хозяин квартиры. Костяну в общении с Серегой нравилась модель старшего товарища жизнь повидавшего, жизнь понявшего и жизни учащего. Это означало, что Серега должен относиться к нему с неизменным уважением, а он к Сереге как к заблудшей овечке, которую нужно наставить на путь истинный и с которой можно особенно не церемониться ввиду её низкого статуса.
– Хотел узнать, как дела, – Щавель решил избрать в общении тактику окольных путей, – как домой вчера добрался. Телефон, вон, отключен, мало ли…
– Ты мне тут дурака не включай, – Костян прекрасно понимал причину появления Сереги – это было отработанной, чуть ли не еженедельной схемой, но статус старшего товарища обязывал пожурить младшего коллегу и осудить его образ жизни, – водку пить припёрся?