Пленники раздора - стр. 6
– Хватит рыдать, – оборвал тихие всхлипывания Клесх. – Какой от тебя толк?
Пленник вскинулся и в отчаянье выкрикнул:
– Я знаю ещё одного Осенённого! Он рассказывал нашему вожаку про Переходы. Я… я попытаюсь… может услышу его… Он вряд ли мне отзовется, нас не связывает кровь, он меня не кормил, но он кормил того, кто… кто сделал меня таким. Я попытаюсь.
Глава усмехнулся:
– Пытайся.
Белян снова закрыл глаза.
Женщина в сером одеянии села на лавку и неторопливо раскурила трубку. Юноша почувствовал запах дыма, вдруг ощутил, как болят разбитые колени, понял, что сильно устал и глубоко презирает самого себя, подумал о том, что если и сейчас ничего не получится, то эта самая женщина, годящаяся ему в матери, отведёт его в подземелья, туда, где холодно и пахнет прелью, а там…
Он очень-очень старался. Но по лицу главы так и не понял – доволен тот или по-прежнему считает его бесполезным.
* * *
– Свет ты мой ясный! – раздался звонкий голосок.
Донатосу сразу же захотелось вжать голову в плечи. А выученики, что были в покойницкой, застыли и, кажется, перестали дышать.
– Чего тебе, Светла? – тяжело вздохнул колдун.
– Так поесть принесла, родненький, ты ж, вон, опять в трапезную не ходил, – зачастила девка и поставила на стол кособокую корзинку.
Крефф едва заметно повел бровями и выучей сдуло.
Подлетки колдуна блаженную любили от всей души, ибо с её появлением наставник почти всегда либо сам уходил, либо их отсылал – и то, и другое было великой благостью. Поэтому парни дурёху пестовали и опекали. Пару дней назад и вовсе случилось в Цитадели неслыханное – вышли за конюшнями стенка на стенку выучи-одногодки. Колдуны сшиблись с ратоборцами. Хотя, какие там колдуны и ратоборцы? Смех один, едва по две весны отучиться успели. Но рожи поразбивали друг дружке знатно. А из-за кого? Из-за дуры скаженной, которой один из выучей Ольста отвесил напутственного пинка за то, что крутилась под ногами. Да ещё и подзатыльником наградил, покуда из сугроба поднималась, дескать, нечего тут мельтешить.
Донатос о том не знал. И не узнал бы, если б не побоище, из-за которого к нему прибежал один из старших – Годай – и выпалил с порога:
– Наставник, щеглы там с Ольстовыми схлестнулись, зубы во все стороны летят! Я уж ихних и наших старших кликнул, чтобы разнимали, а креффа найти не могу. Они там за конюшнями сейчас поубивают друг друга.
У наузника глаза полезли на лоб. Отродясь не бывало такого, чтобы парни в Цитадели выходили друг против дружки, как в деревнях, на сшибку.
Когда оба наставника примчались с разных сторон крепости к месту побоища – один злой, как Встрешник, а второй растерянный, и оттого ещё сильнее хромающий – снег за конюшнями был искапан кровью и изрыт, будто там носился табун. Старшие послушники уже раскидали дебоширов по разным углам двора, но двое все ещё пытались стащить одного из Донатосовых подлетков – Зорана – с его супротивника, которого парень отчаянно вбивал в сугроб кулаками.