Пленник золотой любви - стр. 30
– Ариведерчи, – засмеялась Юми.
Обернувшись, я увидел ее стоящей на крыше складского помещения в компании злобно ухмыляющегося брата. Для услады хозяйкиных глаз Яматори надели стерильные форменные костюмы темно-синего цвета и убрали волосы под специальные шапочки.
– Ресторан для вампиров закрыт, – по-гиенски хохотнул Сатибо.
– Гуляй на свежем воздухе! Лови зверье в лесу! – Юми отправила мне воздушный поцелуй и снова залилась язвительным смехом.
Я воздержался от ответных колкостей.
Несколько ночей подряд я оправдывал прозвище Бродячий Пес. Ходил вокруг бетонной крепостной стены мясокомбината с несчастным видом голодной дворняжки, жалобным взором заглядывая в объективы поселившихся на заборе видеокамер.
Наивно было уповать на милосердие дьяволицы. И все же надеялся, что мои печальные светящиеся в ночи глаза и невтягивающиеся от голода клыки, порой мелькавшие в скорбной улыбке, расшевелят в ее безжалостной душе потухший уголек человечности. Надежда умерла в ту ночь, когда впервые ощутимо свело от голода живот и перестали согреваться руки. Тогда я решил последовать совету мудрого Сэнсэя поискать ужин в лесу.
С лесной охотой у меня сразу не заладилось. Как довелось выяснить на горьком опыте, если сражения с себе подобными или пробежка длиной километра в два на нелюбимой чумовой скорости у меня еще получались неплохо, то к длительному преследованию увертливой добычи я оказался не очень-то пригоден. Хоть память и хранила сцены давних охот, а прыть оказалась уже не та, да и сноровка оставляла желать лучшего. Примерно на третьем километре я неизбежно выдыхался и падал ниц, хватая воздух ртом. Был готов пить из мутной лужи, только чтобы смочить пересохшее горло.
Погожим теплым утром удача мне почти что улыбнулась. Добрая “бадейка” свежей теплой крови находилась от меня на расстоянии вытянутой руки, и, вот досада, ускользнула.
Еще затемно я преследовал в густой роще верткую косулю. Прокладывал руками, а чаще головой, плечами или грудью, путь в подлеске из тонких берез и лип, создавая не меньше шума, чем кабан или медведь. Усталости старался не замечать, но она напоминала о себе все настойчивее.
Темные бока упитанной косули и ее задранный белый хвост мельтешили перед глазами расплывчатыми кляксами. Исхлестанный ветками, изнуренный, однако не потерявший надежды на чудо, я выгнал косулю на земляничную поляну. Прибавив на просторе скорости, мигом сократил расстояние между мной и добычей. Сконцентрировав остаток сил, собрался вложить его в решающий прыжок. Уже прицелился, оскалился, и тут откуда ни возьмись мне под ноги бросились перевертные волки.