Пленница генерала драконов - стр. 16
Последнее слово дракон презрительно выплёвывает, глядя на меня с превосходством:
— Ведь я прав? — Райгон насмешливо приподнимает левую бровь. — Никто не знает, кроме домашних, с которых взята клятва молчания. Вы с отцом столько лет водили всех за нос, скрывая твою постыдную тайну, выдавая тебя за равную. Как думаешь, лорд Лингерли сразу от тебя отвернётся, когда узнает, или после того, как дослушает твоё жалкое нытьё приличия ради, м? А главное, кому он поверит? Законному сыну и наследнику старого друга или… человечке-рабыне, которая всю жизнь ему лгала?
— Я не лгала! — ударяю ладонями по столу. — Старый лорд так решил! Это был его выбор — держать всё в тайне!
— Что ж он не освободил тебя раньше? — ледяным тоном произносит Райгон, глядя на меня сверху вниз. — Если действительно этого хотел?
Хватаюсь руками за столешницу, чтобы не упасть.
— Молчишь? — цедит Райгон. — Тогда я скажу — видать, не очень-то и хотел освобождать. С чего бы ему вдруг взять, и передумать перед смертью? Понимаешь теперь, что твоя версия шита белыми нитками? И как легко её разнести в щепки?
— Мне всё равно, что ТЫ думаешь об этом, Райгон! — шиплю, глядя на него с ненавистью исподлобья и царапая ногтями бархатистое тёмно-зелёное сукно. — Я говорю правду! И лорд Лингерли мне поверит!
В отличие от меня Райгон хладнокровен и собран, взирает на меня со снисхождением и жалостью, чем бесит ещё сильнее.
— Лорд Лингерли — дракон, глупая. А ты — человечка, ещё и рабыня. Хочешь навсегда упасть в его глазах — вперёд, расскажи ему свою «прааавду», — издевательски тянет Райгон. — А я понаблюдаю, как взгляд, которым он на тебя смотрит, изменится с отечески-заботливого на брезгливый.
— Не стоит судить о других по себе! — парирую я.
— Я тебя умоляю! — закатывает глаза Райгон, затем отходит к креслу и опускается в него и принимается поигрывать колодой карт. — Судить о драконах имею полное право, в отличие от тебя.
Делает небрежный указующий жест колодой карт в мою сторону.
Скрещиваю руки на груди и открываю было рот, чтобы ввернуть что-нибудь обидное, но не успеваю.
— У меня к тебе предложение, — произносит Райгон, тасуя колоду.
Я завороженно смотрю на то, как послушно с тихим шелестом ложатся карты в его умелых руках. Сильных жилистых мужских руках, которые наверняка пролили немало крови. И которыми он мог бы так же играючи расправиться со мной.
Подожди, Аурэлия, усмехаюсь мысленно, всё ещё впереди.
— Ты остаёшься в замке, — продолжает Райгон, тасуя колоду.
Наши с ним взгляды будто приклеены к причудливому и чёткому танцу игральных карт в его руках.