Пленница Чёрного Шакала - стр. 9
Он психует, вскакивает со стула и дёргано расхаживает по кухне.
— А что теперь об этом говорить? — кричит мне в лицо. — ты хочешь, чтобы меня грохнули, да? Так меня грохнут! А ты будешь рада! Избавишься от надоедливого братика, никто ведь больше не станет нервы трепать!
У него опять начинается истерика, и мне приходится садко хлестнуть ему по щеке. Поток слов тут же иссякает, а в глазах, по-детски больших, мелькает обида.
— Хорошо, давай по делу. От меня ты что хочешь? Где я возьму такую бешеную сумму?
Он хватается за голову.
— Вот! — тычет в меня пальцем, как безумный бегая вокруг. — вот, ты правильно мыслишь! Нам неоткуда взять деньги. Марин, я не хотел тебя втягивать в свои проблемы, так уж вышло. Прости.
— Подожди… — настораживаюсь я, уловив в его словах скрытый смысл. — что это значит?
Витька, притихнув, кусает губы, избегая моего взгляда. Молчит долго, и я злюсь. Встряхиваю его, принуждая ответить, и тогда он выдаёт то, от чего у меня чуть не отвисает челюсть:
— Мариш, он сказал, что спишет с меня часть долга, если ты… — затравленно смотрит мне в глаза. — Если ты с ним переспишь.
— Кто это — он?!
— Шакал. — тихо произносит Витёк, вновь сжав виски ладонями. — я должен ему. Это он поставил меня на счётчик. Ты понимаешь теперь? Он меня убьёт! — и вдруг бросается ко мне, падает на колени, и отчаянно вопит: — Спаси меня, а? Сестрёнка, спаси меня! Ну, от тебя же не убудет. Трахнешь его пару раз, и всё, мы свободны. Никто не узнает.
Я ошеломлённо стою, почти реально чувствуя, как шевелятся на голове волосы. Ни фига себе, новость! Меня без моего согласия решили принести в жертву, да ещё кому! Самому жестокому бандиту в городе — Чёрному Шакалу. Говорят, он отрезает пальцы и уши своим врагам, рвёт на куски заживо тех, кто перешёл ему дорогу. Правда или сплетни, не знаю, но молва о нём меня пугает до дрожи.
Как угораздило моего идиота — брата связаться с ним?!
АСЛАН
— Для кого цветы?
О присутствии девчонки я успел позабыть, настолько погружен в мысли. Сегодня годовщина смерти матери, изменять привычкам не стану, поеду на кладбище. Похоронена она в городе, и сделали это без моего ведома. Отец постарался. Будь моя воля, увёз бы её прах на родную землю, в пустыню, и там развеял бы по ветру. Но, когда умер самый близкий человек, я валялся в больнице с переломом позвоночника.
— Не тронь! — приказываю, тяжело взглянув на обиженно засопевшую блондинку.
Как её зовут, шайтан? Даже имя в памяти не отложилось после бурной ночи. Одна из танцовщиц из клуба Руслана, хорошенькая, как куколка, и глупая, как пробка. Повисла у меня на шее, прилипла — не оторвать. До чего ж бабы меркантильные пошли, жадные на деньги. Готовы, любую, самую дикую прихоть выполнить ради хрустящих бумажек.