Пленница босса - стр. 32
— Сонечка… — Астафьев задыхался, когда его губы спускались вниз по шее к груди.
Незнакомая ранее прелюдия подействовала. Низ живота стянуло до боли. Откинув голову назад, я зашипела от неожиданности и остроты ощущений. Руки мои обмякли, перестали сдерживать босса. В этот момент он одним движением разорвал две верхние пуговицы рубахи и коснулся губами груди. Благо, лиф я надеть не забыла.
— Прекратите, — попыталась остановить происходящее, но тут же покрылась румянцем. Мой томный полустон-полухрип звучал больше как набивание цены.
— Тебе понравится. Очень… — мягкие губы двигались вниз неумолимо, а ловкие руки оставили в покое бедра и неощутимо расстегнули на спине лиф. Клянусь, я даже моргнуть не успела, только после понимая, что его пальцы уже выкручивают мне сосок. «Прекрасный из вас карманник, Астафьев!», — только и подумала я, когда он вдруг поднял на меня полный безумия взгляд:
— Сонечка, ты просто…
— Вам не… — прочистив горло, я попыталась звучать звонко, громко, жестко. Но тут же забыла, о чем вообще речь, когда Павел Григорьевич быстро «заткнул» мне рот. Точнее, засосал сосок. Глубоко, почти до боли. Его зубы сминали напряженную кожу, покусывали, зализывали. Судорожно пытаясь вспомнить, про что шел разговор, я измученно тряхнула головой, ударяясь ею об мягкую обивку:
— Я хотела…
— Потом… Все потом… — приказал он мне мягко, но жестко. Уж не знаю, как это у него выходило. Но было в его тембре что-то повелительное, но в то же самое время интимно-сексуальное. Снова припадая к груди, он усилил напор. Свободная рука проникла прямо под рубахой ко второму соску, быстро и уверенно играя на нем, словно на музыкальном инструменте.
— Павел Григорьевич, — воскликнула я, пытаясь призвать мужчину к благоразумию. Только вот фраза закончилась звонким пронзительным стоном, несдержанным и громким. Он эхом разлился по комнате, пробирая меня саму.
«Кто бы мог подумать, что стон может не сдержаться? — удивилась я про себя. — С Димой приходилось наоборот, выдавливать из себя что-то в постели, чтобы он не обижался».
Не то чтобы у нас все было плохо, просто… Обычно. Наверное, как у всех. Дима особо инициативы не проявлял, а я постоянно уставшая. Самое сексуальное, что между нами случалось — сон в обнимку.
Павел Григорьевич был другой. Он умел разжигать тебя, как пламя. Рядом с ним девушка ощущала себя самым дорогим созданием на свете. А он играл на этом, пользовался своим даром убеждения.
— Уверен, — вдруг отстранившись, Астафьев злобно рассмеялся, — твой «Димочка» никогда с тобой такого не делал!