Пленённый. Окрылённый - стр. 19
– Не бойтесь, Еленира Мечиславовна, – ласково усмехнулся Огнедар. – Со мной ничего не бойтесь. От любой нечисти отобью, от любого колдуна-чародея ухороню-спасу. Клянусь Перуном пресветлым и Матерью Землей.
– И от Серебряного Луня сможешь? – совсем шепотом спросила Еленька, страдальчески глядя на Огнедара.
Тот нахмурился и отвел глаза.
– А вот от Серебряного Луня не могу, Еленира Мечиславовна. Он вас где угодно найдет: на любом из семи небес и в Подземном мире. Не спрячетесь вы от него ни в яйце, ни в утке. Ни на дне море-океяна.
– Пойди, Огнедар, – кусая губы, сказала Еленька, и слеза скатилась у нее по щеке.
Яремник низко поклонился и вышел, скрипнув дверью.
– Чай заснула? – спросила нянька, проснувшаяся на скрип двери, и стала подбирать уроненное шитье.
Но Еленька не смотрела на нее. Накрывшись одеялом, она горько рыдала, стараясь не выдать себя звуками плача.
8. ГЛАВА 8. Ужасная новость
– И не держи на меня зла, Еленюшка, – сказал воевода, повинно качая головой. – Ну не было у меня другого выхода, понимаешь?
Отец и дочь дулись друг на друга три дня, но Еленька выстояла и не переломилась. Пришлось идти на поклон воеводе.
– Там Мечеслав Будимирович просил вас около полудня прогуляться за воротами, – шепнула хозяйке Волица. И подхихикнула, вспомнив, как мялся воевода, когда просил передать дочери весточку.
Еленька сенной девушке ответа не дала, только к другим служанкам послала: сегодня приданое невесты укладывали в сундуки и на подводу грузили. Но сама осторожно закоулками стала пробираться к воротам. Еленькин личный телохранитель на глаза девушке не попадался, но она почему-то была уверена, что Огнедар ходит где-то поблизости, и от этой мысли Еленьку каждый раз обдавало жаром.
Воевода и впрямь караулил ее за воротами: видимо, боялся чужих ушей.
– Давай это, – виновато сказал он, – ну, по дороге, что ли, пройдемся. До опушки.
– Ну разве что до опушки, – сурово согласилась Еленька.
Ветер лениво гонял пыль по дороге, закручивая ее водоворотом. Дремотный полдень пригибал вниз головки иван-чая. Шмель, сонно жужжа, пролетел мимо и затерялся среди цветов шиповника у ворот. Еленька шла и сердито молчала: гнев на отца не прошел, но отказать себе в удовлетворении любопытства и послушать, как отец будет перед ней извиняться, она не могла.
– Понимаешь, – продолжил изливать душу отец, – силы у нас были неравны. Загнали нас кремничи к самому Кровавому болоту. Думали мы, что пропадать придется. И Благояра стрелой ранили. В бок. Он уже бредить стал, предков поминать, того и гляди к Роду готов был отправиться. А тут чародей этот.