Пламя моей души - стр. 34
Прошли они с Оляной среди недлинных, но щедро выложенных товарами рядов, озираясь, проходя мимо ничем не интересных, дальше. Останавливались лишь изредка – чтобы взглянуть и дальше пойти. Да только разговор между двумя торговками, на прилавках которых лежала одёжа вышитая да рушники справно выбеленные, привлёк вдруг – стоило лишь услышать упоминание имени, которое так и тревожило до сих пор душу, сколько бы дней ни прошло.
– Не стал князем-то. Старший-то Светоярыч, – тихо, да не так, чтобы совсем уж скрыть, проговорила одна из женщин. – Вече ни того, ни другого не захотело на стол княжеский сажать.
Внутри так и похолодело всё. Зимава замерла, бездумно щупая ненужную ей вовсе рубаху. Кажется, мужскую даже. Оляна тоже уши навострила, поглядывая на неё.
– Да куда ж им, – махнула рукой вторая торговка. – Того и гляди беду какую ещё пуще прежней на люд навлекут.
Зимава улыбнулась сдержанно, как баба уставилась на неё вопросительно. Та и рот уже было открыла – сказать чего, а то и отвадить от прилавка, если ничего брать не собирается, но, окинув взглядом, тут же смягчилась. А подруга её продолжила ворчать:
– Они и тут дел натворили. Княжну забрали, княжича малого… – она вздохнула. – Думаешь, изгонят их теперь?
– Да хоть бы и изгнали – кому от того хуже станет… – торговка снова повернулась к Зимаве. – Приглянулось что?
Оляна её и за локоть тут же схватила да потащила прочь. Наслушались – хватит. Они прошли дальше, пока не скрылись из виду сплетницы. Зимава наконец высвободилась из судорожной хватки подруги и приостановила спешный шаг.
– Что же теперь? – выдохнула, запыхавшись совсем. – Если власти они теперь в Остёрске не имеют, то и Радана не привезут?
Так и сковало всё внутри страхом и разочарованием. Если изгонят их и правда, то что же будет с сыном? Вряд ли тому, кто станет княжить в Остёрске, нужен чужой отпрыск под боком. По телу пробежала холодная дрожь, а после Зимаву и вовсе заколотило, как в лихорадке. Шаг и вовсе сбился, расплылись торговые ряды кругом. Оляна обеспокоенно заглянула ей в лицо, взяла за плечи, легонько встряхивая.
– Всё будет хорошо, слышишь? – донесся её голос глухо, словно Зимава вдруг стала туга на ухо.
– Всё рушится, – только и прошептала та, неподвижно глядя перед собой. – Права была Анисья. Пойдём назад.
Они вернулись к гостинным избам. И ничто уже не могло пробить глухую завесу страха за сына, что заволокла душу. Не радовало щедрое Дажьбожье око, тепло, что струилось между калин, которые и правда в изобилии росли вокруг и едва не в каждом дворе погоста. Не сулило больше ничего хорошего грядущее – всё отправило страшное понимание ошибок собственных и опрометчивости.