Плакса - стр. 48
– Не хочешь пока рассказывать? – осторожно уточнил я.
– Да, – согласилась девушка, темнея лицом, – это пока слишком уж больно. Скажу лишь то, что мы с Элизи не просто несостоявшиеся соклановцы, но и относительно близкие родственницы. Когда она первый раз коснулась нашей с тобой руки, эта информация стала известна нам обеим. У нас общая искра Дара. Так что сейчас мы в этом доме, как трио отверженных: люди с Даром, но вне кланов.
– Девушки в больнице говорили что-то о генераторах… – вспомнил я.
– Давай об этом уже в другой раз? – попросила Экуппа. – Все-таки, нам сейчас важнее знание языка.
И мы вдвоем постарались перекачать из нашей головы в мое сознание максимально большой объем знаний языка в небольшие отведенные ночью сроки.
На этот раз утром я проснулся не в полной тишине. За стеной довольно громко поскуливал наш новый домашний питомец.
Не став будить Элизи, я аккуратно вышел из комнаты. Эдвардс уже умылся, побрился, оделся и готовился выйти во двор, деактивируя ловушки у двери.
– Доброе утро! – приветствовал я Пройдоху.
– Доброе! – улыбнулся он. – Как твои раны, не болят?
Я сначала не понял слово «раны», но потом догадался о его значении из контекста.
– Раны нормально. Немного больно. Я слышу пса на улице.
Да уж, нормально изъясняться я буду еще не скоро, но, все равно, прогресс в общении очевиден.
– Да, – нахмурился Пройдоха, – у пса тоже раны.
Видимо, он хорошо понимал мои коммуникативные сложности и потому старался говорить убогими короткими фразами.
– Лечить раны стоит много денег. Пес неплохой, но таких денег он не стоит. Очень хочу, чтобы он выжил. Но может не получиться.
Мне стало жалко беднягу. Минимум одна его рана – дело моих рук.
– Я могу помочь с его ранами? – предложил я свои услуги.
– Пойдем и посмотрим, – пожав плечами, ответил Эдвардс.
Вид у пса был жалкий. Еще вчера на вид он был здоров и весел, а вот сегодня ему явно было плохо. Видимо, какую-то первую помощь ему все же оказали, но ее действие прошло, и теперь собака сама борется за жизнь.
Я осмотрел лежащего на земле и шевелящего хвостом пса. Ран на шкуре заметно не было.
– Раны внутри от Дара вчера излечили, – просветил меня Эдвардс, – рана от ножа очень плохая – не хочет…
Дальше шло сразу два неизвестных слова.
– Можно посмотреть? – уточнил я.
Пройдоха присел рядом с питомцем и с небольшим усилием раскрыл ему пасть. Я всмотрелся. Утреннего света вполне хватало, чтобы увидеть, как сильно разворочено небо у бедного животного. Попытавшись рассмотреть, пострадала ли глотка, я, вдруг, понял, что мое зрение, все время так радовавшее меня, дает серьезный сбой. Сначала пропала резкость, а потом на долю секунды вообще ничего не стало видно. Не успел я толком испугаться, как из глаз градом покатились слезы.