Плачь, Маргарита - стр. 25
Он бросил перо и потянулся.
– Хотя мне это теперь стало сложно делать, – продолжала Эльза. – Я многое перестала понимать.
– Я тоже, – буркнул Рудольф.
– Разве вы не объяснились?
Гесс досадливо поморщился.
– Все плохо. Рем – авантюрист боливийской пробы. А вручать власть авантюристу – авантюризм вдвойне.
– Когда-то вы с Эрнстом были друзьями, – осторожно напомнила Эльза.
– Мы с Эрнстом никогда не были друзьями! Запомни это раз и навсегда! Если я и мог кем-то для него стать, это называлось бы иначе!
Эльза отошла к окну, постояла, глядя на едва проступающие сквозь дождливую завесу силуэты гор.
– Когда Адольф возвращается в Мюнхен?
– Через неделю. Но мы с тобой уедем раньше. Мне еще нужно встретиться с нашим судьей, и хотелось бы хоть пару дней поработать с Карлом, пока не началась свистопляска с выборами.
– Я тебе очень нужна?
– Хочешь остаться? Поступай как знаешь.
– Мне бы хотелось съездить в Австрию и, может быть, в Мадрид.
Рудольф резко вскинул голову.
– Ты поедешь со мной в Мюнхен.
Эльза присела рядом, у стола, взяла его руку в свои ладони и снова ласково улыбнулась.
– Руди, ты сердишься на весь мир, а заодно и на меня. Но я ведь не с ним, я с тобой.
– Тем более не о чем говорить.
– Господи, да я бы поехала куда угодно, если бы у тебя нашлось для меня немножко времени! Но ты же будешь занят с утра и до утра, тем более во время выборов…
– Довольно, Эльза! Это решено.
– Руди, послушай меня, дело в том, что я уже обещала Ангелике. Она так ждет этого и так счастлива.
– Ты решила меня шантажировать?
Эльза встала и ушла в спальню, чтобы не расплакаться. Он тут же явился следом и стал в дверях.
– Я знаю, что я слишком плохой муж, чтобы иметь моральное право требовать… Тем более с некоторых пор… Я не стану тебя удерживать.
– Не станешь?!
Он минуту стоял, размышляя. Потом вдруг поглядел на нее с детской беспомощностью. И Эльза отвернулась – боль и нежность пронзили ее.
Как обычно, в этот час в доме бодрствовали лишь собаки и Борман. В кабинете при библиотеке Мартин занимался какими-то подсчетами, а Берта, любившая общество, привела туда всех своих четырех щенков и принялась их тщательно вылизывать. Из кабинета доносилось такое чавканье, что угрюмый после размолвки с женой Гесс заглянул туда с некоторым интересом.
– Опять ты? – рассердился он на Берту. – Давай убирайся.
Берта замерла на мгновение и, подняв одну бровь, посмотрела исподлобья.
– Ладно, ладно, хорошая девочка… Она вам не очень мешает? – спросил он у Бормана.
– Совсем не мешает, наоборот! От нее такое тепло, радость. И щенки – просто чудо! – улыбнулся Борман.