Питомцы апокалипсиса - стр. 30
Я убрал фен и потянулся за расческой.
– К чему это все?
– Просто, – Юля пожала плечами.
– Что просто? Просто издеваешься? Звезда моя, еще и ты воюешь со мной?
– Звезды не воюют. Звезды светят. И ананси не воюют ни с кем. Ананси борются с вселенским роком. Только люди воюют с людьми.
– Намекаешь на то, что я вижу в твоем отце злобного инопланетного диктатора, который воюет с человечеством?
– Нет, на то, что Стас видит в моем отце человека, который воюет со Стасом.
Неспешно, осторожно я скорее гладил ее волосы, чем чесал. Мои глаза и руки впитывали в себя чудесно-мягкий черный шелк с алым отблеском.
Юля закрыла глаза, правая рука ее протянулась и коснулась кончиками пальцев моей левой, без расчески, – тоже только кончиков пальцев. Электрическая искра с треском проскочила между нами.
Я отвел руку и вспомнил байки, которые слышал от других гешвистеров:
– Гарнизон воюет с унголами.
Не открывая глаз, Юля покачала головой.
– Это унголы воюют с ананси. Ананси только защищаются, чтобы выполнить свой долг.
Ха. Только защищаются. Только дают сдачи в сто крат больнее. И заранее из осторожности.
– В природе Т Игрил Вериате – светить, – сказала Юля. – Кто бы что ни хотел, Т Игрил Вериате все равно будет светить.
Ага, все равно будет умирать.
– О чем ты? Нашлась, блин, звезда мелодрамы. Я не привык просто смотреть, как пай-девочек вроде тебя отправляют гаснуть, – сказал я. – Уж извини. Вот такая она – природа человека-шизофреника, который воюет с воображаемыми людьми на месте старого пришельца.
– Вот как.
Юля вдруг задрожала, неосязаемые черно-красные пули выстрелили из ее головы мне в лицо. Я поморщился. Черно-красный – торжество боли.
– Кабина…надо идти в кабину, – прошептала Юля, девушка-ананси застучала зубами. – Навести пульт на цель. Проверить резонанс. Учесть в настройках резонанс. Компенсировать резонанс. Отчитаться об уровне резонанса, – она дернула головой. – Или отчитаться надо вначале?
Я протянул к ней руки, но Юля не видела их, ничего не видела. Кроме тесной кабины флаера. Моя хозяйка резко дернулась вперед и упала со стула на холодную плитку.
– Жжёт, – сказала она, гладя царапины от ножек стула на кафеле. – Оболочка капсулы перегрелась. Срочно остудить жидким азотом.
Юля плюнула на пол и прошептала: Остудила. Кожа вокруг ее закрытых глаз сморщилась. Я наклонился к ней:
– Юля?
– Какой рычаг я должна повернуть? – ее зубы отбивали жуткую дробь. – Выключатель разжижения масла? Насос подкачки горючего? Рычаг управления курсовой системы? Может, регулировки освещения?
Она ударила кулаком по полу. Глухой стук. Полотенце соскользнуло с ее дрожавшей спины. На бледно-голубой коже, прямо под лопатками, аксамитовые лоскуты сверкали как красные крылья. Как кровавые раны.