Письмо из прошлого - стр. 20
Глава 5. Снова одна
Маша лежала и смотрела в потолок – серый с желтыми разводами. Хотелось думать о Максиме, возможно даже мечтать о чем-то запретном и неизведанном, но очень приятном, теплой волной разливающимся по телу, но она не могла себе этого позволить. В голове крутились мысли о матери и отце. Что же сделалось с ними всего за несколько последних лет? Неужели ничего уже не вернуть и не исправить?..
Сейчас она все чаще вспоминала свой светлый и теплый дом, которым когда-то была их квартира, уютную кухню, на которой мама всегда что-то готовила; отца, заботливо проверяющего ее уроки. А потом все изменилось, словно погрузившись во мрак. Мама перестала улыбаться и пропадала на работе сутками, отец стал задерживаться и приходил уже темной ночью. Их кухня, когда-то теплая и уютная, превратилась в серую комнату со старым столом и такими же стульями, занавески с окна исчезли, а клеенчатая скатерть, когда-то менявшаяся на новую каждый месяц, казалось, приросла к столу, потеряв былой цвет, и теперь слепила тонкими порезами от ножа.
Отец вернулся только к утру. Быстрыми тяжелыми шагами прошел в свою комнату и тут же захлопнул за собой дверь. Маша села на кровати, сжала в руках розового плюшевого зайца, замерла, прислушиваясь. Тишина.
– Пап? Как мама?
Молчание. Она опустила на ледяной пол босые ноги. Из большой комнаты послышался звон посуды. Она подошла к двери, дернула за ручку – закрыто?
– Пап, как дела? Открой дверь.
– Маш, ты чего не спишь?
– Да как тут уснешь. Ты чего закрылся?
– Иди, Машка, погуляй.
– Как это погуляй, пап? Что с мамой? – Она сглотнула подступивший к горлу ком. В груди заполыхало пожарище, забилась горящим мотыльком тревога. – Открой дверь!
Она с силой ударила ладонью по двери и тут же затрясла рукой от боли. Осела на пол. Из глаз брызнули горькие слезы обиды, как бывало в детстве, когда она, заигравшись, падала на асфальт и разбивала колени. Вот и сейчас она падала, летела в пропасть, только разбивались сейчас не ее коленки, а целая жизнь.
– Мамочка! – Маша размазала слезы по лицу, повернулась к закрытой двери большой комнаты. – Папа, скажи, что с ней?
– Она больна.
– Да открой же ты дверь! – голос зазвенел в беспомощном крике.
Снова удар тонкой ладошки и снова боль. Дверь вдруг распахнулась. Отец посмотрел на нее сверху, пошатнулся, оттянул и без того растянутую тельняшку, сделал глоток водки прямо из горла бутылки.
– А все из-за вашей водки! – Маша, отчаянным зверем, бросилась к отцу, попыталась отнять ненавистную бутылку, но отец был выше и сильнее. Он увернулся, отталкивая ее от себя. Маша упала на разложенный еще матерью диван и вцепилась зубами в подушку.