Письма с того света - стр. 5
Кшесинская кончила играть Шопена и стала набирать ноты известного всем «Чижика-пыжика».
– Помните эту разудалую песенку? Пётр Ильич её сочинил когда одевал чёрно-жёлтый мундир юридического училища, которое располагалось на Фонтанке.
– А что, они в этом училище водку пили? – усмехнулась Жозефина.
Кшесинская иронично засмеялась.
– Сразу видно Жозя, что ты родилась в эпоху марксизма-ленинизма. Тогда на Фонтанке, в подвальном помещении трактир был куда и захаживали будущие юристы. Правда Чайковский водку вряд ли пил, но песенка про чижика-пыжика там прижилась.
– Ну кто виноват, что ты, Маля, родилась во времена царя Гороха и помнишь старозаветные подробности? – с наигранной обиженностью сказала Жозефина, провоцируя Кшесинскую на более существенные воспоминания.
– Я много чего помню, – многозначительно произнесла бывшая прима.
– Ладно, про твои интимные отношения с членами царской семьи нам хорошо известно. Лучше расскажи о том как ты соблазняла Чайковского?
– Очень просто. Я с утра пораньше пошла на квартиру к маэстро и сразу же применила самый надёжный приём.
– Какой?
– Женский плачь, переходящий в истерику. Действует на мужчин безотказно.
– Да но для плача нужна веская причина. Сам Чайковский не мог же тебя так обидеть, чтобы довести до истерики.
– Нет конечно.
– Ну и что стало причиной твоего плача?
– Не что, а кто. Петипа. Мариус Иванович Петипа. Этот лягушатник всегда преследовал меня, придирался, умышленно не ставил на первые роли. Особенно, когда в императорском ложе сидел сам наследник престола с матушкой -царицей.
– Зачем же он это делал? Неужели был так зол на тебя?
– Вовсе нет. Наоборот он был в восторге от меня.
– Тогда почему?
– По наущению императрицы. Эта немецкая карга всячески препятствовала нашей с наследником любви. Напомните мне Роберт, я как-нибудь расскажу вам на какие ухищрения мне приходилось идти, чтобы наперекор маэстро выйти на сцену и обрадовать Ники своим присутствием.
– Эту пикантную историю я сама расскажу Роберту. Лучше продолжи рассказ про соблазнение Чайковского.
– Ну так вот. С грузом обид на Петипа я заявилась к Чайковскому на дом.
– И вам удалось его соблазнить? – спросил Роберт.
– Чёрта с два. Только я кинулась с плачем ему на грудь, как отворилась дверь спальни и оттуда вышел в кальсонах усатый Иосиф Котек или как его ласково называл маэстро мой Котик.
– Ну и что было дальше?
– А дальше ничего. Как только появился полуголый Котек, я сразу поняла, что мне здесь делать нечего. Оделась и быстро ушла.
Кшесинская прекратила музицировать и пересела обратно в кресло.