Письма, 1926-1969 - стр. 40

Об Америке многое можно было бы рассказать. Здесь действительно существует что-то вроде свободы, а многие люди убеждены, что без свободы не прожить. Республика – не пустая иллюзия, а благодаря тому факту, что здесь нет национального государства и не существует никакой национальной традиции, повсюду царит атмосфера свободы или по крайней мере отсутствует фанатизм – при неудержимой потребности мелких националистических политических группировок в создании клик, плавильный котел не существует даже в виде заветной мечты, не говоря уже о реальности. К тому же люди здесь, как нигде в Европе, испытывают общую ответственность за общественную жизнь. Например, когда в начале войны все американцы японского происхождения ни с того ни с сего оказались в концлагерях, по стране прокатилась волна возмущения, которая до сих пор дает о себе знать. В то время я гостила у одной американской семьи в Новой Англии. Это были самые обычные люди, у нас бы их назвали «мещанами», они наверняка ни разу в жизни не видели японца. И они, и многие их друзья, как мне позже стало известно, сразу, стихийно, обратились к своему конгрессмену с письмом, в котором требовали соблюдения конституционных прав всех американцев вне зависимости от их происхождения, они заявили, что если может произойти нечто подобное, они не будут чувствовать себя в безопасности (это были люди с англосаксонскими корнями, жившие здесь уже не первый век) и т. д.

Выдающееся понимание политико-практических вопросов, страстное стремление привести все в порядок – to straighten things out, отсутствие терпимости к страданию, стремление в условиях зачастую безжалостной конкуренции сохранить равные шансы для всех, – зачастую все это приводит к тому, что никто не беспокоится о ситуациях, в которых ничего нельзя изменить. Нас, европейцев, всегда будет поражать отношение этой страны к смерти. Принципиальное отношение к чьей-либо смерти или любой непоправимой неудаче: forget about it. И в этом снова выражается лишь принципиальная бездуховность страны – хуже всего, в силу особых причин, дело обстоит в университетах (Чикагский университет и несколько других – пусть не самые вдохновляющие, но все же исключения). Любой, у кого есть образование, уже только в силу своей интеллигентности, считает себя оппозиционером. Это приводит к повсеместному конформизму, вынужденному возмущению по отношению к Богу Успеха и т. д. Друг с другом, однако, эти интеллигенты – как Вы можете судить по Ласки – полностью солидарны, что очевидно по их лишенным фанатизма и аргументов дискуссиям.