Писец. История одного туриста - стр. 24

Я сомневался в своих силах, но влечение к Патриции оказалось сильнее всех моих долбаных сомнений. И я дал себе слово, что если пройду это испытание, то Патриция будет моей во что бы то ни стало – она не сможет отвертеться! Так я думал тогда и настраивал себя на неминуемую и великую победу.

А вечером пришёл наш клиент. Точнее, их было трое – та самая женщина с азиатскими глазами лет пятидесяти, которую мы видели у Каннингема, и молодой парень с глазами печального европейца – он тоже приезжал тогда к профессору. Их чудесный телохранитель остался у двери.

Парень вёл себя не так, как ведут себя его сверстники – собирал кубик и был так увлечён, что не обращал на нас внимания. Я читал про аутистов, но никогда их до тех пор не встречал.

Патриция предложила гостям сесть за стол, но женщина настояла, чтобы парень побыл в другой комнате, пока мы будем с ней беседовать.

Телохранитель усадил аутиста на кровать в спальной, а мы втроём сели за стол в гостиной комнате.

Азиатская женщина держалась с завидным достоинством – если бы я встретил её в Риме, то решил бы, что она из древнего и знатного патрицианского рода. Правда, разрез её чудесных глаз мог бы меня смутить, но тем не менее – держаться на людях она умела.

– Как мне к Вам обращаться, мадам? – спросила Патриция.

– Мадам.

Патриция кивнула.

– Мой муж покинул этот мир не так давно, – сказала женщина. – Это его сын.

– Мадам, Вы понимаете, что он не вернётся?

– Мистер Каннингем объяснил мне. Гийом, он… Вы сами видите. Так будет лучше. Для него.

Судьбу того несчастного парня решала его добрая мачеха. Лучшим выходом для него она считала перемещение в неизвестность, знаете ли. Это, конечно, не убийство в привычном значении слова, но это был однозначный приговор для человека, который не мог постоять за себя даже в сытое и мирное время, а тем более во временном туре, где опасности могут поджидать за каждым углом и под каждым оливковым деревом.

Я не знал, в наследстве ли было дело, или в долбаной ненависти, но я помню, что почувствовал сильную неприязнь к той прекрасной мадам. Да и к себе, пожалуй, тоже, заодно.

– Это будет выглядеть как несчастный случай. Следов насилия не найдут – можете быть уверены, – сказала Патриция.

– Это хорошо. Мне не хотелось бы доказывать свою невиновность. Полагаю, это утомительно.

– Он понимает, что ему говорят? – спросила Патриция.

– Понимает. Он сделает всё так, как вы скажете.

– Завтра утром дайте ему это, – сказала Патриция и положила на стол небольшой футляр. – Там таблетка. Ровно в шесть будем ждать его на мосту Иена. Остальное объясню ему на месте.