Писательница в бегах - стр. 31

— Твой разум очистился от предрассудков, используй это. Согласна ли ты слушаться меня сегодня во всём?

— Нет! — Глупо, конечно, сопротивляться перевозбуждённому парню посреди океана.

— Но признайся, те чувства, которые испытываешь сейчас, тебе в диковинку? — Павел спускается всё ниже, не переставая колоть моё тело щетиной.

— Я часто описывала нечто подобное в романах… Да что же ты делаешь со мной? — Низ живота призывно ноет, и стон непроизвольно срывается с губ.

— Настала пора самой попробовать фантазии, что ты сочинила, — Павел выпрямляется и обжигает меня дыханием.

— Так бывает только в сказках.

— А мы и есть в сказке. Оглянись! Не хватает только эльфов с флейтами и светлячков.

— Холодно, — ляпаю я. Павел тут же подхватывает меня на руки и уносит в каюту.

***

Павел

Усаживаю Лилиан на кровать. В её глазах страх, а я ищу в них желание.

— Почему ты дрожишь? Боишься меня или правда замёрзла?

— Не знаю, — она украдкой бросает взгляд на шрам под браслетом.

Приношу из холодильника лёд и наливаю виски в два стакана. Никогда не думал, что однажды придётся не только уговаривать женщину, но ещё и становиться личным психологом. Её испуг заводит меня, и внутренние демоны искушают быстрее закончить с реверансами и экивоками. Но я боюсь растоптать ростки доверия, что только-только проклюнулись в израненной душе Лилиан. Лишь бы самому не перебрать спиртного. Желание нажраться и предаться безудержному сексу терзает второй день. Но не все девочки любят жёстко.

— Выпей немного. Отличное средство согреться и расслабиться. С моей стороны было безумством держать тебя так долго на палубе. Ветер здесь очень коварный.

Лилиан молча берёт виски.

— Чин-Чин! — отпиваю, не сводя с неё взгляда. Многое бы отдал, чтобы узнать мысли Лилиан. Она рассеянно подносит стакан к губам. Закашлялась. Я не в силах сдержать улыбки, но заставляю выпить допить до дна.

Она хватает ртом воздух, но упорно молчит. Что ж, пусть приходит в себя. Прохожусь по комнате, зажигаю свечи, включаю музыку, припасенную для мотыльков, залетевших на огонёк, и достаю из тумбочки чёрный шейный платок. Оборачиваюсь. Лилиан сидит на краю постели, натянутая как гитарная струна.

— Сними рубашку… Пожалуйста, — хочу расслабить её, но рискую вогнать в ещё больший ступор.

Она облизывает губы и, торопливо спустив рубашку с плеч, снова замирает.

— Ты очень красивая, Лил. Теперь я хочу, чтобы ты сняла бельё.

Грудь Лилиан вздымается, когда она снимает лифчик и трусы. Не кривляясь, а краснея и путаясь в лямках. Это возбуждает до одури.

— Погладь себя.

— Павел, нет!