Писательница в бегах - стр. 13
— Ты больше ничего не решаешь. Я похищаю тебя, Лилиан.
Крылья его носа подрагивают от возбуждения. В пронзительной тишине я слышу, как Павел тяжело сглатывает.
— Я тебя сейчас просто поцелую. Не бойся и прекрати дергаться.
— Нет, — убираю его руку от своего лица, но тембр голоса соблазнителя пьянит и распространяется по сосудам и нервам подобно яду, проникает в мельчайшие капилляры, заставляя тело трепетать в немом ожидании.
—Да, — Павел лишает меня возможности спорить.
В следующее мгновение вкус его губ с ароматом секса и вина наполняет мой рот. Опьяняющее сочетание ослабляет страх, и внизу живота просыпается голодная волчица. Властная рука проникает под мою рубашку и ложится на грудь, отодвигая лифчик. Вырываюсь из последних сил, но мужские пальцы жадно сминают горошину соска. Павел ослабляет хватку и цокает языком:
— Хочу тебя целиком. И больше не говори мне «нет». Желание написано у тебя на лице.
Молчу, тяжело дыша, а сердце бьется, словно кто-то в колокол бьёт набат. Широко раскрытыми глазами я смотрю на человека, разрушающего в пыль уклад моей жизни: «Докатилась! Утром меня чуть не отодрал молодой парень, а днём мужчина, с которым я знакома всего несколько часов, мусолит мои соски и предлагает переспать? Потрясающе».
— Мне нужно идти… — встаю, но Павел дёргает меня за руку и подминает под себя.
— Зачем куда-то уходить? Неужели тебе плохо?
Наши губы встречаются, и меня будто водяные тащат в бездну. Павел жадно атакует языком. Мощные мышцы под кенгурухой упираются мне в грудь, не давая дышать. Упираюсь в них кулаками и тщетно, давлю что есть силы. Отворачиваю голову и отчаянно кричу, царапая сквозь тонкую ткань прокаченные бицепсы.
— Да что ты привязался ко мне?
Сердце болонкой прыгает в груди. Наглецу удаётся ощупать меня в самых сокровенных местах. Подушечки пальцев скользят между моих бёдер и Надавливают посередине. Вскрикиваю. Живот сводит судорогой. Жаркое дыхание Павла снова опаляет мне мои губы. Беспомощно хватаю ртом воздух. Пульс зашкаливает. От бессилия хочется расплакаться.
— Ты течёшь, малышка, — шепчет Павел, — так сладко.
— Нет. Глупо притворяться, я не ханжа, но это неправильно. Мы едва знакомы, — взываю к его здравому смыслу, — и завтра пожалеем об этом. Отпусти немедленно!
Павел перекатывается на бок, уголки его губ подрагивают. Он больше не прикасается ко мне.
— Я не держу. — Он ложится на спину и закидывает руки за голову, взирая на меня с усмешкой.
Поднимаюсь, поправляю волосы и оглядываюсь на Павла. Полы его кенгурухи распахнуты. Живот с дорожкой черных волос подрагивает. Налитая плоть под трениками откровенно выпирает.