Пируэты (не) для слабаков - стр. 21

Геля стояла на кухне у окна и напряжённо вглядывалась в тёмные углы двора, теребя ледяными от страха пальцами шнурок капюшона ветровки. «Куда бежать? Пока рядом такой мужчина сам чёрт мне не страшен, но что будет, когда он уйдет? Для начала сниму номер в «Москве» на неделю, а там посмотрим. Не бежать же из города из-за каких-то недоносков!» Засвистел чайник. Геля достала из шкафчика банку кофе и сахар. Накрыв на стол, она присела и обвела взглядом небольшую уютную кухню, которую устроила полностью по своему вкусу. Белые кирпичные стены эффектно контрастировали с чёрной лаковой мебелью и такого же цвета кафельным полом. На окнах — чёрные римские шторы с геометрическим красно-белым рисунком, стеклянный круглый столик и пара прозрачных пластиковых кресел с красными меховыми сиденьями. «Жила бы здесь и жила! Но нет... Бегу теперь, как заяц из горящего леса».

Артур вышел из ванной голый по пояс и с перевязанным предплечьем.

— Ммм, поджаренные гренки, докторская, сыр, кофе… — он потянул носом и улыбнулся: — Как у мамы утром на кухне!

— Прости, я по вечерам не ем и не ждала гостей. Присаживайся, — Геля жестом пригласила его сесть на свободное кресло, и кровь прилила к её щекам.

Артур с аппетитом принялся за еду.

— А есть яйца? Я бы с удовольствием яичницу запитонил.

— Есть! — Геля бросилась к холодильнику. Попроси Артур её приготовить оливье, она, не задумываясь, поставила бы на плиту кастрюлю с овощами. «Понятно, он же спас меня! Артур… какое красивое имя. И он не похож на других мужчин из моего окружения. Кто он вообще такой?» — задалась Геля вопросом, и тут взгляд её упал на два дюралевых жетона, болтающихся на груди, поросшей редким длинным чёрным волосом. Такие таблички сохранились у отца со времён службы в армии.

— Артур, а кто ты по профессии?

— Клоун, — пробубнил он с набитым ртом. — Ты же сама сказала, что мы из одного цирка.

— Я серьёзно, — рассмеялась Геля.

— Тогда космонавт.

— И послезавтра улетаешь на луну?

— Угу. А ты кто?

— Балерина. Вернее, я была ею до травмы.

— Так ты вроде не хроменькая.

— Бог миловал. Но путь на большую сцену для меня закрыт.

— Печалька.

По дороге к дому Геля в порыве откровенности рассказала Артуру, как её изнасиловали в доме отца, и сейчас чувствовала себя неловко. Она переложила глазунью со скворчащей сковородки на тарелку, натерла сверху сыра и присыпала зеленью. Метнулась к холодильнику, достала корнишоны и переложила их в пиалу.

— Прошу вас, сударь! — поставила она перед Артуром угощенье.

— Ух, ты! Под такую закуску и водочки выпить не грех!