Пионерский гамбит - стр. 20
Вообще загадочная история с городом моего рождения уже как-то всплывала в моей жизни. Новокиневск был записан в моем свидетельстве о рождении, и я несколько раз поднимал эту тему в семейных разговорах. Но каждый раз родители отвечали уклончиво и невнятно. Мол, ну да, мы там познакомились, потом переехали. Ничего интересного, скучный город, не о чем говорить.
Когда мне было лет двадцать, я предпринял чуть более детальное расследование этого факта своей биографии, но продвинулся не слишком далеко. Единственная оказавшаяся в доступе бабушка в ответ на мои расспросы хмуро зыркнула на меня и посоветовала заниматься своими делами, а не лезть в чужие. Зато я узнал, что в Новокиневске вроде бы осталась какая-то родня, собирался даже туда съездить, чтобы их разыскать, но так и не собрался. Откуда у голодного студента деньги на разведывательную экспедицию?
Из моих раздумий меня выдернул прилетевший в ухо мягкий предмет, вопль с камчатки «Сифа!» и общий гогот. Я встряхнулся, поймал то, что прилетело и оценил обстановку.
– Ты идиот, Марчуков? – заорала девочка с двумя аккуратными косичками, единственная из всего автобуса в парадной пионерской форме. Потом выбралась в проход и, неловко цепляясь за поручни, подошла ко мне. – А ну отдай, Крамской!
И протянула руку. Я посмотрел, что это такое в меня прилетело. Мягкий тканевый комок развернулся и оказался белой панамой.
– Белая панама – комаров родная мама! – прокричал кто-то с камчатки. Не успел рассмотреть. Смотрел на девочку. Она была красива просто фантастически. Голубые глазищи, скульптурно правильное лицо, длинная шея, прямые плечи. Прямо модель для античных статуй. Портило впечатление только выражение ее лица – злое, губы трясутся…
– Быстро отдай, Крамской! – повторила она, и ее глаза наполнились слезами. Запрещенный прием, да. Плачущие девушки всегда могли вить из меня веревки. При виде женских слез я становлюсь беспомощным, как кролик под тяжелым взглядом удава.
– Возьми, конечно! – я протянул ей панаму.
– Ууууууу! – раздался разочарованный вопль с камчатки.
– Идиот! – фыркнула мне в лицо античная богиня, гордо вздернула свой идеальный подбородок.
– Что за шум? – Анна Сергеевна поднялась со своего места прямо за водителем. – Самцова, вернись на место, ходить во время движения автобуса запрещено. Мамонов, вы что там опять устроили?
– А что сразу Мамонов-то? Чуть что – сразу Мамонов! – немедленно отозвался темноволосый парень в клетчатой рубашке, вальяжно развалившийся в самом центре камчатки. – Это не я, Анна Сергеевна, это Крамской панамой Самцовой кидался!